15 фильмов об архитектуре

Архитектура – одна из важных тем, вдохновляющих нас на создание коллекций.
Поэтому мы собрали 15 фильмов про взаимодействие города и человека, про красоту форм и пропорций и жизнь архитекторов, стиль которых нам визуально или концептуально близок. Также мы добавили несколько лент, в которых архитектура играет одну из главных ролей, создавая атмосферу и погружая зрителя в мир героев.

Весь август в шоуруме по четвергам будем смотреть фильмы из подборки.
Расписание в конце страницы!

Гражданин Джейн: Битва за Нью-Йорк (Мэтт Тирнаур, США, 2016)

Из книги «Бобо в раю» Дэвида Брукса:
«Под внешним хаосом старого города, – пишет она, – когда городской механизм работает бесперебойно… Это сложная система, в центре которой лабиринт тротуаров в сочетании с непрерывным потоком взглядов; это порядок, состоящий из движения и перемен…». В этом пассаже обозначены ключевые точки примирения: свобода и безопасность, порядок и перемены, искусство и жизнь. Достойная жизнь, по Джэйкобс, состоит из непрерывного движения, многообразия и сложноустроенных систем, однако в основе всего этого лежит внутренняя гармония.

Abstract: The Art of Design: Bjarke Ingels (Netflix, США, 2017)

Урбанизированный (Гари Хастуит, США, 2011)

Одна из серий первого эпизода рассказывает, как молодой архитектор перевернул представление о датском дизайне, используя правило «Да, значит больше».

Фильм рассказывает том, что город – это огромный дизайн-объект, созданный тысячами людей, в том числе его жителями. Почему некоторые города бурно развиваются, а другие находятся в упадке? Что изменится через 30 лет и как каждый из нас уже сегодня влияет на это?

Aestetik (Максим Шилов, Россия, 2016)
На фоне умопомрачительной природы и музыки Николы Мельникова интервью с дизайнерами из Швеции, Дании и Исландии о том, как жизненные принципы скандинавов переносятся в дизайн.

Great Expectations (Jesper Wachtmeister, Sweden, 2007)
Фильм о проектах великих архитекторов-модернистов – Ле Корбузье, Ричарда Бакминстера Фуллера, Моше Софди, фантазии которых только подогревались проблемами того времени – нехваткой жилья, загрязнением воздуха и экономическим и урбанистическим кризисом.

Имз: Архитектор и художник (Джейсон Кон, США, 2011)

Пара архитекторов, изменивших представление о мебели и промышленном дизайне в целом. Знаменитый стул из гнутой фанеры Eames Lounge Chair, спроектированный Имзами в 1945 году, до сих пор является объектом желаний на каждой модной кухне или в дизайн-студии.

Сколько весит ваше здание, Мистер Фостер? (Карлос Каркас, Великобритания, 2010)

Фильм об авторе самого высокого в мире виадука Мийо во Франции, штаб-квартиры Apple, здания сити-холла в Лондоне, небоскреба Хёрст-тауэр в Нью-Йорке и других таких же масштабных современных зданий.

Оскар Нимейер: жизнь — это глоток воздуха (Fabiano Maciel, Brazil, 2010)
Удивительно красивая архитектура Оскара Нимейера – плавные линии и волны, округлости и ритмы, органика и точная геометрия. Великий архитектор, ученик Ле Корбюзье, гений и мечтатель за свои 104 года совершил революцию в архитектуре, построил больше 600 зданий и изменил облик Бразилии.

Атлантида Русского севера (Софья Горленко, Россия, 2015)
Русский Север — самобытный и свободный край, жители которого до последнего пытаются сохранить культуру Поморья. Сейчас как-будто рассыпается на части, но новое поколение энтузиастов, переселенцев из городов дают надежду на возрождение жизни и сохранение традиций.

Любить человека (Сергей Герасимов, СССР, 1972)
Очень искренний советский фильм о молодых архитекторах, строящих новый город в Сибири и свою семью. Прообразом главного героя стал архитектор Александр Шипков, автор экспериментального проекта жилого комплекса для северных условий с зимним садом под раздвижной кровлей.

Метрополис (Фриц Ланг, Германия, 1927)

Первое фантастическое кино, немое. Считается шедевром кинематографа и входит во все подборки фильмов про архитектуру. Must see.

Голубь сидел на ветке, размышляя о бытии (Рой Андерссон, Швеция, 2015)

Меланхоличный и интеллигентный черный юмор в атмосфере тоскливых интерьеров от уже классика шведского кино. Последний фильм из трилогии про человека, дающий надежду, что счастье все-таки существует.

Человеческий муравейник как современное представление Парижа того времени, рассказанное не просто через формы и объемы, но через ощущения, звуки и цвет. Для фильма был построен целый город в стиле функционализма.

Время развлечений (Жак Тати, Франция, 1967)

Мой дядюшка (Жак Тати, Франция, 1958)
Еще одна трагикомедия Жака Тати, в которой архитектура играет самую важную роль – на этот раз про милого господина Юло, который, навещая свою сестру на вилле, построенной по проекту Ле Корбюзье, не может разобраться со всей этой суперсовременной обстановкой.

Презрение (Жан-Люк Годар, Франция, 1963)
Бриджит Бордо и Джек Пэланс на вилле Малапарте на Капри.
Лиричный, страстный, итальянский и французский одновременно. Любовь.

В августе в шоуруме планируем смотреть:
03 – AUG Оскар Нимейер: Жизнь это глоток воздуха (Fabiano Maciel, Бразилия, 2011)
10 – AUG ИМЗ: Архитектор и художник (Джейсон Кон, США, 2011)
17 – AUG Голубь Сидел на Ветке, Размышляя о Бытии (Рой Андерсон, Швеция, 2014)
24 – AUG Атлантида Русского Севера (Софья Горленко, Россия, 2015)
31 – AUG Мой Дядюшка (Жак Тати, Франция/Италия, 1958)

Каждый четверг, 19-30
Адрес шоурума – Петровка, 23/10с5, 4 этаж налево
Телефон 8-916-9569603

Если вы хотите посмотреть на большом экране какие-то еще фильмы из подборки, напишите нам, и мы добавим сеанс.
Приятного просмотра и до встречи в шоуруме!

10 грандиозных сооружений со всего мира

Прошло больше полувека с тех пор, как швейцарско-французский архитектор Ле Корбюзье, урожденный Шарль-Эдуар Жаннере-Гри, впервые заговорил о необходимости кардинальных перемен в архитектуре. Но и сегодня его замыслы ничуть не менее революционны, чем много десятилетий назад. Ле Корбюзье — самый великий, и в то же время самый противоречивый зодчий 20-го века. Увлеченный писатель, теоретик искусства, скульптор, дизайнер мебели и художник, любимый и ненавидимый многими, он навсегда изменил архитектуру и мир, в котором мы живем.

Портрет Ле Корбюзье

Архитектура Ле Корбюзье по праву считается новаторской. Он изобрел новый архитектурный язык, который ознаменовал окончательный разрыв с традициями прошлого. Модернист отказался от лишних декоративных элементов, следуя философии Людвига Мис ван дер Роэ «меньше значит больше» и ввел в практику простую геометрию форм, асимметрию, горизонтальные плоскости и свободные планировки. Он ценил естественное освещение и предпочитал цвета спокойной цветовой палитры: белый и оттенки серого. Ле Корбюзье одним из первых стал активно использовать промышленные материалы, такие как бетон, сталь и стекло.

За какой бы проект архитектор ни брался, будь то частные виллы, жилые комплексы или церкви, он всегда выходил за рамки условностей. Его вклад в модернизм неоценим, а принципы функционализма Ле Корбюзье стали основой интернационального стиля. Ниже мы представляет десять грандиозных работ архитектора со всего мира.

Архитектура Ле Корбюзье

Вилла Ла Рош

Место: Париж, Франция
Годы постройки: 1923—1925

Дом представляет собой два отдельных изолированных помещения и состоит из жилой резиденции брата архитектора и художественной галереи коллекционера Рауля Ла Роша, страстно увлеченного искусством кубизма. В настоящее время вилла работает как музей и выставочное пространство для Фонда Ле Корбюзье.

В вилле Ла Рош Ле Корбюзье впервые воплощает свои революционные замыслы. Позднее он назовёт их «пятью отправными точками архитектуры»: столбы-пилоты, плоская крыша, которая может служить садом и террасой, интерьеры с открытой планировкой, ленточные окна и фасад, независимый от несущей конструкции. Проект по праву считается первым по-настоящему модернистским домом с его необычными геометрическими формами, минималистской эстетикой и приглушенной цветовой палитрой.

Вилла Савой

Место: Пуасси, Франция
Годы постройки: 1929—1931

В окруженном лесами пригороде Парижа находится вилла Савой, спроектированная Ле Корбюзье и его двоюродным братом Пьером Жаннере как семейный загородный дом. Этот проект — яркий пример архитектурного новаторства мастера и воплощение пяти принципов новой архитектуры Ле Корбюзье, окончательно сформулированных им в 1927 году.

Здание стоит на столбах, поддерживающих вес строения, поднятого над уровнем земли. Ле Корбюзье оставляет конструкцию свободной от внутренних опорных стен и избавляет фасад от несущей функции. Архитектор стремится «растворить» дом в окружающей природе с помощью широких ленточных окон, сплошного остекления, зеленоватых тонких колонн первого этажа и плоской крыши-террасы.

Капелла Нотр-Дам-дю-О

Место: Роншан, Франция
Годы постройки: 1950—1955

Римско-католическая капелла в Роншане является одним из наиболее радикальных проектов Ле Корбюзье. Это здание ознаменовало собой отказ от философии функционализма, характерного для ранних работ модерниста.

«Все в ней взаимосвязано. Поэтичность и лиричность образа порождены свободным творчеством, блеском строго математически обоснованных пропорций, безукоризненностью сочетания всех элементов»

Капелла построена на ранее существовавшем месте паломничества пилигримов, которое было полностью разрушено во время Второй мировой войны. Вздымающаяся бетонная крыша, напоминающая морскую раковину, поддерживается толстыми криволинейными стенами с россыпью окон неправильной формы.

Жилой комплекс в Берлине

Место: Западный Берлин, Германия
Годы постройки: 1956—1957

Из-за масштабных бомбардировок Берлин переживал крупный жилищный кризис после Второй мировой войны.

В качестве решения проблемы архитектор разработал проект многоэтажного социального жилья, состоящего из 530 квартир. Бетонное здание, напоминающее океанский лайнер, стало символом послевоенной модернизации Германии и ярким примером «машины для жизни» Ле Корбюзье.

Концепция «жилой единицы» была впервые успешно реализована в Марселе. Берлинский жилой комплекс является почти точной копией Марсельской жилой единицы, признанной самым значимым примером брутализма всех времен. Корбюзье стремился создать «город в городе», который бы отвечал повседневным человеческим потребностям.

«Это не архитектура для королей или князей, это архитектура для простых людей: мужчин, женщин, детей»

Национальный музей западного искусства

Место: Токио, Япония
Годы постройки: 1957—1959

Художественная галерея, расположенная в центре Токио, — единственный проект великого модерниста в Юго-восточной Азии и один из немногих примеров архитектурного брутализма в Японии. В своей художественной значимости здание ничуть не уступает картинам Пикассо, Ван Гога, Моне и Поллока, представленным в экспозиции музея.

Трехэтажное здание, облицованное фактурными бетонными панелями, Ле Корбюзье называл «квадратной спиралью». Начиная с конструкционных элементов и заканчивая архитектурными деталями и предметами интерьера — всё построено по системе «Модулор», основанной Ле Корбюзье на пропорциях человеческого тела. Символически вынесенная за пределы строения лестница — аллегория восхождения в храм искусства.

Монастырь Сент-Мари-де-ла-Туретт

Место: Эвё-сюр-л’Арбресль, Франция
Годы постройки: 1953—1960

Монастырь Доминиканского ордена недалеко от Лиона, построенный для общины монахов, больше походит на руины давно забытой цивилизации, чем на религиозное сооружение: грубые бетонные поверхности, цветовые контрасты, плоские крыши, покрытые травой, асимметрия и нелогичность архитектурной композиции.

Комплекс состоит из множества различных помещений: сто отдельных келий для уединенного богослужения и отдыха, библиотека, монастырские помещения, церковь и учебные комнаты. В отличие от большинства зданий Ле Корбюзье строение не гармонично дополняет окружающую действительность, а резко доминирует над ландшафтом, противопоставляя суровую целеустремленность веры хаосу неподвластной природы.

Дворец Ассамблей

Место: Чандиграх, Индия
Годы постройки: 1951—1962

Монументальный восьмиэтажный Дворец Ассамблей является частью Капитолия — правительственного комплекса, расположенного на севере Индии у подножия Гималаев. Здесь Ле Корбюзье впервые воплотил в жизнь некоторые из своих идей об идеальном городе. Техника необработанного бетона, использовавшаяся при строительстве Капитолия, стала отправной точкой брутализма.

«Город — это мощный образ, действующий на сознание человека. Разве не может он быть для нас источником поэзии и сегодня?»

Главный вход оформлен портиком в форме изогнутой ладьи, поддерживаемой восемью бетонными пилонами. Ядро здания — зал заседаний, расположенный во внутренней цилиндрической конструкции, пробивающий потолок подобно огромному дымоходу. Яркие контрастные элементы фасадов оживляют тяжеловесную композицию.

Дом культуры Фирмини

Место: Фирмини, Франция
Годы постройки: 1961—1965

Дом культуры, завершенный в год смерти Ле Корбюзье, построен на крутом обрыве бывшего каменноугольного карьера. Архитектор решил сохранить старый угольные пласт, добившись тем самым «поэтического резонанса» между промышленными и природными материалами, симбиоза здания с окружающей средой.

Ассиметричная изогнутая крыша, напоминающая перевернутый свод, является результатом инновационного технического решения: бетонные плиты укладывались на натяжные тросы. Другая особенность здания — особая система остекления со специальными перегородками и стеклянными панелями различного размера.

Павильон Хейди Вебер (Центр Ле Корбюзье)

Место: Цюрих, Швейцария
Годы постройки: 1963—1967

Последний прижизненный проект Ле Корбюзье был заказан Хейди Вебер, швейцарским дизайнером и большим поклонником великого модерниста. Здание, предназначавшееся для коллекции графических работ, скульптуры, мебели и эскизов самого Ле Корбюзье, впоследствии стало его творческим завещанием. Сегодня здесь находится музей, посвященный жизни и искусству архитектора.

Здание построено из нетипичных для Ле Корбюзье материалов: стекла и стали.  Вместо привычных для позднего периода в творчестве архитектора бетонных плит — эмалированные цветные панели. Крыша, собранная из стальных листов, независима и четко отделена от основного строения. Она, словно гигантский зонт, защищает художественное наследие мастера от внешнего мира.

Церковь Сен-Пьер де Фирмини

Место: Фирмини, Франция
Годы постройки: 1971—1975, 2003—2006

Церковь в Фирмини — последний крупный, но так и не реализованный при жизни Ле Корбюзье проект, начатый в 1960 году и завершенный через 41 год после его смерти. Бетонная пирамидальная церковь больше похожа на промышленное сооружение или космический корабль, чем на место религиозного поклонения.

Выбор столь необычной формы объясняется желанием архитектора передать дух места: здание построено в небольшом шахтерском городе.

«Церковь должна быть просторной, чтобы сердце могло чувствовать себя свободно и возвышенно, так чтобы молитвы в ней могли дышать»

Простая геометрия со сложной космологической символикой: квадратное в основании строение по мере возвышения сужается, теряя строгость формы, метафорически обозначая переход от земного к небесному. Крошечные круглые окна, усеивающие стену подобно созвездию звезд, лучами света проецируют созвездия Ориона на восточную стену церкви. Разноцветные окна-конусы, символизирующие небесные светила, в зависимости от времени года и религиозных праздников по-разному освещают помещение.

---

Читайте также биографию: Ле Корбюзье — гениальный новатор в современной архитектуре

Losko — неккомерческий проект без рекламы на сайте. Если вам нравится то, что мы делаем, цените свой и чужой труд, то можете поддержать нас финансово на Boosty. Спасибо.

Следите за нами в социальных сетях, чтобы не пропускать новые материалы: Вконтакте, Facebook, Telegram — @loskomag, Instagram.

Палладио. Власть архитектуры | Театр в кино в Москве

АРТ-ЛЕКТОРИЙ В КИНО

Режиссёр Джакомо Гатти

Режиссёр Джакомо Гатти

Почему фигура архитектора Андреа Палладио так важна в наши дни? Палладио и его «Четыре книги о архитектуре» являются неотъемлемой частью любого курса по архитектуре, Палладио нередко называют первым модернистом в истории архитектуры. 

Идеальное чувство пропорций, чистые линии, увлечение сценографией и идея слияния архитектуры и природы (все его виллы становятся органической частью окружающего пейзажа севера Италии) сделали Палладио архитектором, повлиявшим на всю последующую европейскую традицию, в особенности английскую. В фильме «Палладио» о значении архитектора для мировой культуры рассуждают профессора Старого и Нового света и студенты, архитектуроведы и историки искусства.  

Смотреть онлайн в разделе PLAY

2019, Италия, 98 мин.
документальный фильм
Язык: итальянский
Перевод: русский закадровый перевод
12+

Поделиться:

Подписаться на новости

3 октября понедельник

19:30 КАРО 7 Атриум

Билеты

8 октября суббота

15:00 Киностар De Luxe в ТЦ «МЕГА Тёплый стан»

400 ₽

9 октября воскресенье

15:00 Формула Кино Чертаново

400 ₽

15 октября суббота

15:00 Кинотеатр «Поклонка» в Музее Победы

400 ₽

26 октября среда

19:30 Формула кино ЦДМ

400 ₽

29 октября суббота

18:00 Кинотеатр Пионер

400 ₽

Леонардо HD

Леонардо. Вся история

Микеланджело: Любовь и смерть

Ночь в Лувре: Леонардо да Винчи

Загадка Рафаэля

Воскресение в искусстве

Удивительный мир Иеронима Босха

Каналетто и искусство Венеции

Гойя – Образы из плоти и крови

Рембрандт

Вермеер и музыка

Девушка с жемчужной сережкой

Импрессионисты

Я, Клод Моне

Ренуар – Неизвестный художник

Дега: Страсть к совершенству

Сады в живописи – от Моне до Матисса

Сад художника: Американский импрессионизм

Датский коллекционер: от Делакруа до Гогена

Мане: Жизнь на холсте HD

Винсент Ван Гог – Новый взгляд

Гоген

Сезанн. Портреты жизни

Мунк-150

Подсолнухи Ван Гога

Матисс

Молодой Пикассо

Сальвадор Дали: В поисках бессмертия

Люсьен Фрейд: Автопортрет

Фрида Кало

Мир Аниша Капура

Дэвид Хокни. Поп-арт в Королевской академии художеств

Кто украл Banksy

Ван Гог и Япония

Бернини

Канова

Палладио.

Власть архитектуры

Сальвадор Дали: Дневник молодого гения 1904—1929

Сальвадор Дали: Тайная жизнь в Порт-Лигате 1929—1982

Сальвадор Дали: Убежище «Видимой женщины» 1982—1989

роскошь и идеология • Текст и иллюстрации эпизода • Arzamas

У вас отключено выполнение сценариев Javascript. Измените, пожалуйста, настройки браузера.

КурсМетро в истории, культуре и жизни людейАудиолекцииМатериалы

Как архитекторы-традиционалисты победили конструктивистов, когда москов­ское метро превратилось в дворцы и что именно в метро изменила война

Автор Александр Зиновьев

Мы с вами поговорим о московском метро — о сталинском метро, о том красивом идеологическом метропо­литене, который привлекает всеобщее внимание, — и о его архитектуре.

Московский метрополитен начали проектировать в начале 1930-х годов. А какой была архитектура в те годы? Лидирующими фактически были две группи­ровки: конструктивисты, функционалисты — сторонники «прогрес­сивного» современного дизайна и архитектуры — и архитек­торы-неоклассики, которые стремились к историзму в архитектуре, к архаике, к применению приемов дореволюционного зодчества в современных проектах.

В эти же годы начинается перестройка идеологии во всем искусстве. В 1920-е существовало множество различных группировок, они могли свободно конку­рировать между собой, предлагать свои стили и решения. Но в начале 1930-х власть затевает перестройку идеологии. В 1932 году выходит известное постановление «О перестройке литературно-художе­ственных организаций», которое распускало все творческие союзы — взамен организовывались единые союзы советских архитекторов, советских композиторов, советских художни­ков и так далее.

Единые союзы были удобны власти тем, что им легче диктовать свою волю и вкусы, в частности в архитектуре. Когда группировок много, то приходи­лось с каждым договариваться отдельно, организовывать какие-то схемы или кон­курсы по выбору нужного проекта. С одним союзом проще договориться, на его уровне проще провести цензуру проектов, проще сообщить, какой стиль нужен власти: какие проекты поощрить, какие — запретить.

После создания Союза советских архитекторов единый стиль не был выработан властью. По инерции еще некоторое время продолжалась борьба между конструктивистами и неоклассиками. Однако с помощью проведения конкурса на Дворец Советов или восхваления в прессе проекта дома Жолтов­ского на Мо­хо­вой улице власть ясно давала понять, что ее интересуют именно неокласси­ческие проекты — с пышным декором, ордерной архитектурой, с капите­лями, — в которые внесена советская эмблематика.

Постановление «О строительстве Московского метрополитена» было принято в июне 1931 года, но архитек­турные проекты разрабатывались лишь в 1934 го­ду. Здесь нужно уточнить, что архитекторы в метро являются просто оформи­телями конструктивных схем, то есть им приходит задание в виде конструк­тивной схемы — они продумывают, как ее оформить. Они изначально не могут влиять на конструкцию самой станции, потому что конструкция выбирается исходя из геологической обстановки, почв-плавунов и так далее. Поэтому архитекторов уже подключают на практически финальном этапе. В данном случае это был 1934 год. К этому моменту борьба между конструктивистами и неоклассиками была в самом разгаре: она завершится чуть позже, в 1936–1937 годах.

Таким образом, первая очередь Московского метрополитена, построенная к 1935 году, уникальна тем, что участие в архитектурных проектах смогли принять и архитекторы-неоклассики, и архитекторы-конструктивисты. На первой очереди было показано все разнообразие архитектурных течений, которые существовали на тот момент.

 

Что такое конструктивизм?

Объясняем на примере пяти зданий

Первая очередь метрополитена — это известная линия от «Сокольников» до «Парка культуры» с ответвлением до «Смоленской»; она сооружалась с 1931 по 1935 год. Ее заказчики дали установку построить «дворцы для народа» и критически осмыслить архитектурное наследие.

На этих станциях практически нет монументального искусства, оно присут­ствует там лишь выборочно — на «Комсомольской» или «Дзержин­ской» (ныне «Лубянка»). В основном используются унифицированные элементы отделки. Это объясняется тем, что сроки строительства были довольно сжатыми и неко­гда было создавать для каждой станции метро отдельную люстру, отдельную ручку и прочую фурнитуру. Поэтому для практически всех станций были сделаны одинаковые светильники, что позволило сократить сроки строитель­ства и оформления.

Теперь давайте рассмотрим каждую конкретную станцию и посмотрим, где проявился конструктивизм и функционализм, а где уже набирал обороты неоклассицизм.

Конструктивизм встречается, например, в вестибюле «Красносель­ской»: у него было использовано ленточное остекление вестибюля, интересно была оформлена подсветка лестниц на станции — она была полуовальной формы и напоминала известные конструктивистские постройки, овальные ризалиты конструктивистских зданий.

Вестибюль станции метро «Красносельская». 1938 год © Георгий Петрусов / МАММ / МДФ

Другой пример — это яркий вестибюль «Красных Ворот», который был построен архитектором Николаем Ладовским: он похож на раковину, которая завлекает пассажира внутрь, под землю.

И кстати, «Красные Ворота» — уникальная станция, потому что на ней происходит стык неоклассики и конструктивизма: наверху строит свой вестибюль-ракушку Ладовский, а внизу, под землей, станцию оформляет классицист Иван Фомин, зодчий старшего поколения. Пилоны он облицо­вывает красным мрамором в виде тех самых московских снесенных Красных ворот, в честь которых названа станция.

1 / 4

Вестибюль станции метро «Красные Ворота». 1938 годИздательство «АНО ИЦ „Москвоведение“»

2 / 4

Станция метро «Красные Ворота». 1935 год© Леонид Великжанин / PastVu.com

3 / 4

Иван Фомин. Эскиз станции метро «Красные Ворота». 1934 годГосударственный музей архитектуры имени А. В. Щусева

4 / 4

Иван Фомин. Эскиз станции метро «Красные Ворота». 1934 годГосударственный музей архитектуры имени А. В. Щусева

Станция «Лубянка» (на тот момент «Дзержинская») оформлена архитектором Ладовским. «Дзержинская» Ладовского как раз подчеркивает впечатление подземелья, он противоречит своим проектом установке, которую дала партия: построить светлые дворцы, которые не создают ощущения подземелья. Ему удается неизвестным образом провести свой проект до реализации и подчерк­нуть, что человек находится под землей. Для перронов он сохраняет форму тоннеля — более того, он ее уси­ли­вает подпружными арками, подчер­кивая напряженность конструкции, которая выдерживает огромное давле­ние грунта. И тем самым архитектор ставит во главу угла техническую функцию сооруже­ния. Это последняя реализация конструктивистов — затем станции примут дворцовую форму.

Станция метро «Дзержинская». 1935 год © Георгий Петрусов / PastVu.com

Мы поговорили о конструктивизме. А какие же станции первой очереди были неоклассическими? К ним можно отнести «Комсомольскую». Это вообще самая яркая станция первой очереди, которая была построена архитектором Дмитрием Чечулиным. На ней он делает оформление в виде ордерной системы колонн с модернизирован­ными капителями; он оформляет часть подземного вестибюля майоликовым панно по рисунку художника Лансере; вестибюль оформлен росписями Фаворского.

Эта станция такая яркая, потому что это ворота в город: на «Комсомоль­скую» прибывали все гости столицы, и она должна была как раз создавать такое яркое впечатление о Московском метрополитене. Нахваливая этот проект, власти дают понять, что в дальнейшем станции должны быть примерно такого типа, как «Комсомольская» у Чечулина.

1 / 3

Станция метро «Комсомольская». 1935 год© Леонид Великжанин / PastVu.com

2 / 3

Лестница вестибюля станции метро «Комсомольская» с росписью по эскизам Евгения Лансере. 1935 годГосударственный музей архитектуры имени А. В. Щусева

3 / 3

Станция метро «Комсомольская». 1935 годметрофото.рф

Тот же Чечулин оформляет вестибюль «Охотного Ряда», и это тоже неокласси­ческая постройка. На «Охотном Ряду» в ниши он вставляет скульптуры спортсменов — такая классика 1930-х годов.

Наземный вестибюль станции метро «Охотный Ряд» (бывшая «Имени Кагановича»). 1955–1956 годы © PastVu.com

Еще одной яркой станцией является «Дворец Советов», ныне «Кропот­кинская», архитекторы Алексей Душкин и Яков Лихтенберг. Эта станция замечательна тем, что там применен минимум архитектурных художественных средств: зодчие показывают вот эту «дворцовость» с помощью системы безбалочного перекрытия. Он освещает верхнюю часть станции (скрытые источники света находятся за капителями колонн), и получается эффект — она невесома и парит в воздухе. При этом если рассмотреть станцию внимательнее, то вы не найдете там богатых архитектур­ных форм, которые могли бы создать такой вау-эффект.

1 / 3

Станция метро «Дворец Советов». 1935 годМАММ / МДФ

2 / 3

Станция метро «Дворец Советов». 1935 годPastVu.com

3 / 3

Станция метро «Дворец Советов». 1935 годPastVu.com

Образы остальных станций первой очереди были довольно абстрактными: у них не было какой-то конкретной темы, эти станции можно было построить в любом месте Москвы, поменять их названия между собой — ничего не изменится. То есть это была универсальная вещь: станция как транспорт, а не как художественное произведение.

Таким образом, на станциях первой очереди мы видим разнообразие архи­тектуры. Мы видим и проявление конструктивизма, и проявление неоклассики, и просто унифицирован­ные станции, обычные транспортные сооружения: в них нет еще той красоты, которую мы ассоциируем со словами «сталинское метро».

А теперь перейдем ко второй очереди Московского метрополитена. Ее соору­жали с 1935 по 1938 год. Какие это были станции? Это была «Киевская», ныне радиальная, голубой линии метро, станции «Площадь Революции» и «Курская» синей ветки метро и Горьковский радиус — это зеленая линия от «Площади Свердлова», ныне «Театральной», до «Сокола» — на север.

Архитектура второй очереди метро характеризуется чрезмерным увеличением декоративного начала в архитектуре. В те годы набрала свои обороты борьба с конструктивизмом, с упрощенчеством в архитектуре, с функционализмом. Архитекторы, понимая эту тенденцию, налегают на различные декоративные элементы.

Во второй очереди мы видим чрезмер­ное использование дорогостоящих материалов: оникс, родонит, нержавею­щая сталь, фарфор; появляются различные декоративные детали убранства; мрамор используется для облицов­ки не только стен и колонн, но и пола. Маятник качнулся в сторону от чистого практицизма: мы видим увлечение дорогим декором.

Наверное, это можно объяснить не только идеологией, но и влиянием набрав­шего популярность за рубежом стиля ар-деко, который также характеризовался использованием дорогостоящих материалов и стилизо­ванными растительными мотивами.

Можно выделить и другую тенденцию: появляются проекты, которые раскры­вают тему. Архитектору дается тема, и он решает ее либо образно, ассоциа­тив­но, либо конкретно: привлекает художника или скульптора, который создает целую галерею на заданную тему. Пассажиру, приезжающему на станцию, в лоб дают понять, чему она посвящена.

Давайте рассмотрим, какие станции были построены в рамках второй очереди.

Первой была построена «Киевская», открытая в марте 1937 года вместе с метро­мостом от станции «Смолен­ская». Ее строил тот же Дмитрий Чечулин. Он при­меняет дорогие, красивые отделочные материалы: керамику для колонн, мра­мор, для части колонн он даже применяет полупрозрачный оникс, который, к сожалению, не выдержал проверки времени — потом его все-таки заменят на мрамор. Впервые был применен в качестве архитектурного элемента фарфор Ленинградского завода.

Тема Украины на «Киевской» была передана довольно отвлеченно: с помощью орнамента на полу из мрамора и изображений зерновых культур на капителях. Но мы не видим тут Украину так, как мы привыкли видеть ее на более поздних сталинских станциях.

Этот проект одобряет архитектурная пресса — и в новых проектах архитек­торы не будут жалеть тех материалов, которые Чечулин использовал на станции «Киевская».

Станция метро «Киевская». 1940–1948 годы PastVu.com

«Аэропорт» — это уникальная станция, потому что ее можно назвать прямым представителем стиля ар-деко. Мы ви­дим на ней модернизированный расти­тельный орнамент капителей, богатые материалы отделки. Кроме того, архи­текторы раскрывают тему аэропорта, воздуха образными элементами: они красят свод в голубой цвет, чтобы он напоминал небо, стены инкрусти­руют мрамором в виде строп парашюта. Здесь была использована односводчатая конструкция, и пассажир, выходя из поезда или заходя на станцию, ощущал этот эффект неба, раскрытых парашютов, необычайную легкость. Здесь зодчие изящно раскрывают тему авиации: они не прибегают к конкрет­ным сюжетам или персонажам, а пере­дают ее опосредованно.

1 / 2

Станция метро «Аэропорт». 1938 годГосударственный музей архитектуры имени А. В. Щусева

2 / 2

Перронный зал станции метро «Аэропорт». 1938 годМузей Москвы

 

Советское ар-деко, или Что такое постконструктивизм

Как опознать архитектуру 1930-х годов

Другие станции второй очереди — ну, например, «Сокол», «Курская», «Бело­русская» — это просто стильные современные станции, которые не имеют заданной темы в оформле­нии. Они просто красиво оформлены, в них используется, так же как и в других, мрамор — и на полу, и на стенах.

(Почему мрамор на полу важен для второй очереди? Потому что на станциях первой очереди на полу лежал только асфальт — знак голого практицизма. Во второй очереди пол становится объектом оформления. Художники и архи­текторы разраба­тывают рисунки для каждой своей станции и из кусочков мрамора, из отхо­дов производства делают незамысловатые орнаменты — а где-то и очень интересные. Но, к сожалению, такая богатая отделка не про­шла проверку временем, потому что мраморные полы довольно быстро исти­рались, причем неравномерно: какие-то камни — медленно, какие-то — быстрее; люди спотыкались. И через десять-двадцать лет полы стали заменять на гранитные.)

Но популярными у народа и у руковод­ства страны становятся станции, где оформление конкретно и выразительно: это станции — картинные галереи.

Один из самых ярких примеров — это «Маяковская» Алексея Душкина. На ней было применено оригинальное решение конструкции, раньше нигде в мире не применявшееся: это была станция глубокого заложения, но не пилонная, а колонная.

Однако примечательна она не только этим: мы видим применение и нержа­вею­щей стали, и дорогого камня родонита на колоннах. А самое важное — в архитек­туру возвращается мозаика. Это древнее искусство, которое было фактически запрещено в первые годы советской власти из-за своей архаич­ности. Но уже в 1930-е годы архитектура обращается к истории: и зодчие, и руководство страны поддерживают использование элементов оформления, которые мы видели в старой архитектуре. И фактически мозаика оказывается разрешена. Душкин решается применить ее, заполняя «купола», которые образуются с помощью конструктивных элементов.

1 / 5

Станция метро «Маяковская». 1940 годГосударственное транспортное железнодорожное издательство

2 / 5

Станция метро «Маяковская». 1938–1956 годы© PastVu.com

3 / 5

Мозаика на потолке станции метро «Маяковская». 2010 год© Виктор Кабанов / метрофото.рф

4 / 5

Мозаика на потолке станции метро «Маяковская». 2010 год© Виктор Кабанов / метрофото.рф

5 / 5

Мозаика на потолке станции метро «Маяковская». 2010 год© Виктор Кабанов / метрофото.рф

Архитектор обратился к Александру Дейнеке — это самый популярный художник-соцреалист 1930-х годов, — который решает передать тему «жизнь Владимира Маяковского» не дословно. С помощью своих эскизов Дейнека передает дух его произведений. Он показывает полнокровную жизнь Страны Советов в течение суток; цикл так и называется — «Сутки Страны Советов». Дейнека показывает спортсменов, раскрытые парашюты, самолеты, развеваю­щиеся знамена — это легкость, динамика, которая характерна для искусства 1930-х годов, которое изображает развивающееся социалистическое государ­ство. Смотришь на эти мозаики — и хочется жить и дышать полной грудью. Сам Маяковский как личность вообще не присутствовал на станции: его бюст работы Александра Кибальникова здесь появится только в конце 1950-х годов.

 

Лекция «Соцреализм»

От Дейнеки до картины «Опять двойка»: какой стиль живописи создал Сталин

 

9 советских мозаик

Из которых четыре еще можно увидеть, а пять уже нельзя

Станция «Площадь Революции» — это одна из самых известных станций московского метро. Она была построена Душкиным и оформлена скульптурной галереей Матвея Манизера. На ней революция показана не как случивший­ся факт; наоборот, раскрыто развитие революционной ситуации в стране, а также развитие страны в послерево­люционные годы.

Серия скульптур начинается с суровых персонажей революционного времени: это матросы, революционные военные. Потом их сменяют колхозники и рабо­чие — показан период модернизации сельского хозяйства; в конце зала изображены спортсмены, счастливые семьи, дети, студенты. Завершал ряд барельеф с изображением Ленина и Сталина. Предполагалось, что пасса­жир, который спускается на станцию, проходит мимо скульптур, как бы проживает двадцать лет, прошедшие с момента революции, и видит не только ужасы Гражданской войны, но и результаты последующего созида­тельного труда. А сам революционный энтузиазм здесь показан довольно отвлеченно — с помощью красных арок на белом фоне.

1 / 2

Станция метро «Площадь Революции». 1940 годPastVu.com

2 / 2

Станция метро «Площадь Революции». 1940 годPastVu.com

И еще две станции второй очереди также представлены в виде галерей. Это «Площадь Свердлова», ныне «Театральная», архитектора Ивана Фомина. Это опять классическая архитектура, мраморные полуколонны, а тема дружбы народов здесь передана с помощью фарфоровых фигурок скульптора Натальи Данько: они показывают, как народы Советского Союза живут в единой счастли­вой семье.

А станция «Динамо» посвящена спортивной теме, потому что построена рядом с одноименным стадионом. Здесь в круглых рельефах показан двадцать один вид соревнований, по которым проводились спартакиады народов СССР. Скульптор — Елена Янсон-Манизер

1 / 4

Станция метро «Театральная» (бывшая «Площадь Свердлова»). 1960–1964 годы© PastVu.com

2 / 4

Фарфоровая фигурка на станции «Театральная», изготовлена на Ленинградском фарфоровом заводе по эскизам скульптора Натальи Данько. 2012 годWikimedia Commons

3 / 4

Станция метро «Динамо». 1938–1948 годыPastVu.com

4 / 4

Рельеф на станции «Динамо» скульптора Елены Янсон-Манизер. 2010 годWikimedia Commons

Чрезмерное богатство отделки станций второй очереди показало себя плохо: мраморный пол быстро истирался, оникс на колоннах быстро трескался, его приходилось заменять на мрамор. Эти ошибки слишком богатого декора второй очереди были учтены на станциях третьей очереди.

Третья очередь сооружалась с 1938 по 1944 год, а обсуждать ее строи­тельство начали еще в 1936 году. Первоначально планировалось, что в рамках этой очереди будет построена Кольцевая линия, причем ровно под Садовым коль­цом, но после рекон­струкций и расширений некоторых участков Садового строительство Кольцевой решили отложить. И в июле 1937 года решили построить Замоскворецкий радиус до «Завода имени Сталина» — сейчас это зеленая линия от станции «Театральная» до «Автозаводской», — а также продлить Покровский радиус от Курского вокзала до «Стадиона имени Сталина», ныне это синяя линия от станции «Курская» (радиальная) до «Партизанской».

Эти два радиуса должны были обеспе­чить доступ рабочих к промышленным объектам — и заводу имени Сталина, и электрозаводу имени Куйбышева, — а также сделать более доступным Павелецкий вокзал.

В проектах станций третьей очереди архитектура осталась идейной и отражала важнейшие темы пропаганды. Каждая станция теперь должна была ярко отражать и свою собственную тему в частности, и сталинскую заботу о людях в целом. В эти годы набирал обороты культ личности и санкционировалась замена понятий «партия», «правительство» на «Сталин».

Руководству хотелось большей конкретности тем. Им не нравилась отвлечен­ность станций предыдущих очередей, хотелось боль­шей вырази­тельности. И теперь каждая станция посвящалась определенной теме. Например, на стан­ции «Электро­заводская» планировалось отразить стахановское движение, на станции «Завод имени Сталина» — расцвет индустриализации, на станции «Павелецкая» — расцвет социалисти­ческого Донбасса, а, например, на станции «Стадион СССР», которая планировалась рядом с нынешней «Партизан­ской», — триумф советского спорта.

Война, начавшаяся в июне 1941 года, разделила ожидания и реальность неви­димой непреодолимой стеной. И здесь интересно сравнить, какими видели станции архитекторы изначально и что получилось в действительности.

Станции, темой которых должен был стать мирный созидательный труд, пришлось в значительной степени переделать. Тема защиты родины стала основной, и мимо нее не могло пройти искусство. Зодчие ставили перед собой задачу создать образы, отражающие патриотизм советского народа.

К моменту начала войны были соору­жены тоннели, а кое-где — эскалатор­ные наклоны и центральные залы станций третьей очереди. Оставалось установить эскалаторы и раскрыть центральные залы, а также облицевать стены. Будь строительство метро на другом этапе, открытие станций во время войны вряд ли бы случилось. В условиях тяжелого времени строители не могли бы обеспечить станции эскалаторами, облицевать их мрамором. И что уж здесь говорить про выработку подземных шахт, строительство тоннелей — конечно, этого бы не случилось. Но благодаря удачному стечению обстоятельств откры­тие случилось как раз в разгар Великой Отечественной войны — в 1943–1944 годах.

Я сосредоточусь на нескольких стан­циях, которые я считаю самыми яркими. Первая станция, на которой сказалась тяжесть военного времени, — это «Паве­лецкая», которую не смогли построить в запланированном виде. Она была без центрального зала: были сооружены только перронные залы и не было центральной части, которую мы привыкли видеть на станции глубокого заложения. Это случилось потому, что днепропетровский завод, который должен был снабдить строительство металлоконструкциями, попал во временную оккупацию.

Станция метро «Павелецкая». 1945 год Государственный музей архитектуры имени А. В. Щусева

На станции «Павелецкая» планиро­валось показать расцвет Донбасса, ведь именно с Павелецкого вокзала туда идут поезда. Архитекторы Виктор и Алек­сандр Веснины снова привлекли художника Дейнеку, который делал для них цикл мозаик «Донбасс — всесоюз­ная кочегарка». Он сделал четырнад­цать мозаик, но как раз из-за того, что центральный зал не был раскрыт, эти мозаики пришлось установить на стан­ции «Новокузнецкая» — добавить их в свод центрального зала. Они уместились не все, и часть этих мозаик были утеряны, а те мозаики, которые выжили, оказались выстроены не в том порядке, кото­рый планировался художником, поэтому сейчас они смотрятся как-то оторвано от общей архитектуры станции «Новокузнецкая»: они перегружают простран­ство, кажутся лишними.

Саму же станцию «Новокузнецкая» собирались посвятить Генеральному плану развития Москвы 1935 года, потому что вестибюль ее должен был располагать­ся на части Бульварного кольца, которую планировалось пробить в Замоскво­речье. Но война сменила планы — и станцию посвятили не рекон­струкции Москвы, а речи товарища Сталина, которую он произ­нес 7 ноября 1941 года на Красной площади, вспоминая о великих предках. И на станции разместили, помимо упомянутых мной мозаик, еще и овальные медальоны с портретами русских полководцев в обрамлении знамен и оружия соответ­ствующей эпохи: среди них Александр Невский, Дмитрий Донской, Кузьма Минин, Дмитрий Пожарский, Александр Суворов, Михаил Кутузов.

1 / 5

Станция метро «Новокузнецкая». 1943 годМАММ/МДФ

2 / 5

Станция метро «Новокузнецкая». 1947 годГлавное архивное управление города Москвы

3 / 5

Мозаичный плафон «Парад физкультурников» на станции метро «Новокузнецкая». 2016 годWikimedia Commons

4 / 5

Мозаичный плафон «Садоводы» на станции метро «Новокузнецкая». 1986–1987 годы© Издательство «Аврора»

5 / 5

Барельеф Александра Суворова на станции метро «Новокузнецкая». 1950–1969 годы© Иван Шагин / МАММ / МДФ

Станцию «Бауманская», построенную архитектором Борисом Иофаном, планировалось в конце 1930-х годов назвать «Спартаковская». И в соответ­ствии с названием ее планировалось посвятить античному Риму. На пьеде­сталах у вестибюля хотели установить бронзовые скульптуры с античным рабом, который разорвал оковы и поднял меч в знак восстания против угнетателей, а рядом — свободного советского спортсмена, того человека будущего, который добился свободы в Советской стране.

Но война спутала планы, и в 1943 году архитектор переделывает оформление станции: теперь она посвящена уже не античному Риму, а обороне Советской страны. На «Бауманской» установлены скульптуры воинов и работников тыла скульптора Вячеслава Андреева — такая галерея военного времени.

Станция метро «Бауманская». 1944 год Государственный музей архитектуры имени А. В. Щусева

Станция «Стадион СССР», или «Ста­дион имени Сталина» (ныне «Партизан­ская»), должна была располагаться у будущего огромного сооружения — всесоюзного стадиона народов. Есте­ственно, ее планировали посвятить теме спорта в Советском Союзе. Скульптор Матвей Манизер выполнял для нее оформление: делал макеты фигур физкультурников. Станция уникальна своей конструк­цией: в ней расположено три пути — это нужно, чтобы привозить или увозить со стадиона большие потоки людей.

Во время войны станцию решают посвятить теме партизанского движения. Манизер создает скульптуры Матвея Кузьмина и Зои Космодемь­янской — известных партизан того времени. В рельефных элементах вместо спортивной темы появляется оружие и лес, в котором прятались партизаны. И эта тема подчеркнута в лозунге, в цитате Сталина, которую мы видим перед спуском на станцию: «Партизанам и партизанкам — слава!» Эта станция потом все советские годы и уже в наше время называлась «Измайловская»  Нынешняя станция «Партизанская» с 1944 до 1947 года называлась «Измайловский парк культуры и отдыха имени Сталина», с 1947-го до 1963-го — «Измайловская», а с 1963-го до 2005го — «Измайловский парк». При этом станция, которая называется «Измайловская» сейчас, в 1961–1963 годах называлась «Измайловский парк». В 1963 го­ду эти станции поменялись названиями., но в 2005 го­ду к юбилею победы ее переименовали в «Партизанскую» в соответствии со скульп­турным и идеологическим оформлением.

1 / 3

Станция метро «Измайловский парк культуры и отдыха имени Сталина» (будущая «Партизанская»). 1945 годPastVu.com

2 / 3

Станция метро «Измайловский парк культуры и отдыха имени Сталина» (будущая «Партизанская»). 1944 годPastVu.com

3 / 3

Скульптура Зои Космодемьянской скульптора Матвея Манизера на станция метро «Измайловская» (будущая «Партизанская»). 1950 год© PastVu.com

Итак, подведем итог станциям третьей очереди. Мы видим, что теперь все станции имеют конкретную тему, но самой основной из них, конечно, является война.

Перейдем теперь к четвертой очереди, к тем самым красивым станциям, которые мы привыкли вспоминать, когда мы говорим про сталинское метро. Это как раз Кольцевая линия: самые яркие, самые пышные станции, которые отражают и триумф победы, и триумф создания большой империи; триумф побед не только на полях сражений, но и на фронтах созида­тельного труда по восстановлению народного хозяйства.

Станции четвертой очереди начали проектировать еще во время войны, а строительство началось уже во второй половине 1940-х годов. И естественно, что без темы победы в войне не могла обойтись практически ни одна из первых станций четвертой очереди.

Тема победы — это основная тема Коль­цевой линии. Здесь мы видим такие памятники архитектуры, как «Комсо­моль­ская», «Курская», «Калужская» (ныне «Октябрьская»), «Таганская» — все они так или иначе посвящены теме победы.

Рассмотрим эти станции подробнее. Самая яркая станция, конечно, «Комсо­мольская» Кольцевой линии, построен­ная по проекту архитектора Алексея Щусева, который не дожил до ее открытия. Щусев оформил станцию стилизо­ванным русским барокко, а на сводах станции поместил цикл мозаик художни­ка Павла Корина о победах русского оружия. Здесь он визуализирует ту речь Сталина, которую тот произнес в ноябре 1941 года, вспоминая великих предков. И Корин показывает великие победы под руководством и Александра Нев­ского, и Дмитрия Донского, и Кутузова, и Суворова — и в следующих мозаиках уже переходит к победам под руковод­ством Сталина.

Павел Корин. Эскиз станции метро «Комсомольская» © Павел Корин / Дом-музей Павла Корина

Станция «Курская» Кольцевой линии сама по себе не такая же яркая, но ярок у нее наземный вестибюль, который сооружен недалеко от Курского вокзала. Это фактически триумфальная арка, портал победы, который посвящен триумфу народа и Сталина в Великой Отечественной войне. Когда пассажир заходит в этот вестибюль, он оказыва­ется буквально в пантеоне.

Его встречает ротонда, в верхней части которой установлены скульптуры, которые держат венки славы над головами проходящих пассажиров, будто осеняя их и празднуя победу. Ранее пассажиров встречала и скуль­птура Сталина, которая располагалась в нише прямо напротив входа. И пассажир, входя в этот храм славы, в этот пантеон, чувствует пиетет к победам прошлого и к триумфу в Великой Отечественной войне.

Станция метро «Курская». 1950-е годы © Наум Грановский / Центр фотографии имени братьев Люмьер

Станция «Калужская», ныне «Октябрь­ская», Кольцевой линии архитектора Леонида Полякова — это тоже подземный храм и памятник героям войны. Архитектор ориентировался на наследие русского зодчества начала XIX века. Фасад вестибюля был оформлен как триумфальная арка, воздвигнутая в честь величайшей победы советского оружия. Классические барельефы, на которых мы привыкли видеть аллегории, здесь содержат современные образы советских людей.

Подземная часть должна была показать портретную галерею героев, защищав­ших Москву, с конкретными фамилия­ми, но в дальнейшем было решено отка­заться от написания фамилий, и это стало абстрактной галереей неизвестных героев, которые защищали страну во время Великой Отечественной войны.

1 / 3

Станция метро «Калужская» (будущая «Октябрьская»). 1950–1953 годы© PastVu.com

2 / 3

Станция метро «Калужская» (будущая «Октябрьская»). 1960 годWikimedia Commons

3 / 3

Барельеф на станции метро «Октябрьская». 2011 годWikimedia Commons

На станции «Таганская» Кольцевой линии представлен Парад Победы, на кото­ром кричат «Слава!» всем участникам войны: «Слава героям-морякам», «Слава героям-кавалери­стам», «Слава героям-пехотинцам», «Слава героям-железно­дорожникам». А в торце станции изначально была скульптура Сталина в окру­жении счастливых советских людей во время салюта на Красной площади 1945 года.

Станция метро «Таганская». 1950-е годы © МАММ / МДФ

Остальные станции Кольцевой линии были посвящены каждая своей теме. Например, станция «Серпуховская», ныне она называется «Добрынинская», посвящена теме дружбы народов Советского Союза. На ее пилонах были представлены шестнадцать барельефов с представителями всех союзных республик, а в торце располагался барельеф Сталина с цитатой из гимна.

Станция метро «Добрынинская» (бывшая «Серпуховская»). 1951 год © Леонид Великжанин / метрофото.рф

Станции «Павелецкая» и «Ботаниче­ский сад» (ныне «Проспект Мира» Кольцевой линии) были посвящены теме сталинского плана преобразования природы. Станция «Парк культуры» Кольцевой линии была посвящена праву советского человека на отдых. На других станциях были представлены тема созидательного труда, тема расцвета национальности в единой счастливой советской семье и так далее.

Пятая очередь Московского метропо­литена сооружалась уже после смерти Сталина — это середина 1950-х годов. В нее входят продление Фрунзенского радиуса — это красная линия от «Парка культуры» до станции «Универси­тет» — и оранжевая линия от станции метро «Проспект Мира» Кольцевой линии до станции «ВСХВ», ныне «ВДНХ».

Пятая очередь характеризуется как раз ломкой того роскошного стиля, кото­рый установился к середине 1930-х годов. Ломка стиля проходила под знаме­нем удешевления: надо было снижать стоимость строительства и стоимость архитектурной отделки, а не менять стиль просто потому, что этого хочется руководству страны.

Нужно заметить, что еще в сталинское время пытались снизить себестоимость оформления станций, в прессе были призывы заменить дорогостоящие мате­риалы более дешевыми. Но из-за того, что тот неоклассический, архаический монументальный стиль все-таки был официальным, его нельзя было поменять в корне.

Полноценно стиль изменили лишь в хрущевское время: сначала на Всесоюз­ном совещании строителей-архитекторов в конце 1954 года, где ругали самые пом­пезные постройки сталинского времени, а затем в поста­новлении «Об устране­нии излишеств в проектировании и строительстве», которое было выпущено в ноябре 1955 года. В результате не только была убрана декоративная отделка, но и радикально поменялся стиль. Наступало время советского модернизма, хотя и переключение между стилями произошло не мгновенно.

Станции глубокого заложения, спроектированные уже после смерти Сталина, имели те же габариты, что и в конце 1940-х годов. По большому счету на пер­вом этапе произошел только отказ от монументального декоративного искус­ства: от мозаик, от скульптур, от барельефов; сама же отделка оставалась пример­но такой же, как и на станциях четвертой очереди.

Но это касается только станций глубокого заложения. На наземных же станциях, которые сооружались в конце 1950-х годов, — это «Ленинские горы» и станции Филевской линии — победу праздновал новый стиль, советский модернизм. Особенно это проявлялось в необычайно легких павильонах вестибюлей со сплошным остеклением.

С отказом от помпезного сталинского стиля в архитектуре наступила борьба и со сталинским политическим наследием: началась борьба с культом личности на станциях московского метро, которая продолжалась с 1961-го до конца 1960-х годов.

К счастью, борьба со сталинским стилем не коснулась убранства уже построен­ных станций, а лишь образа Иосифа Сталина в их монументальном оформле­нии. После проведения XXII съезда КПСС и выноса тела Сталина из Мавзолея в 1961 году началась охота на изображения вождя.

Кое-где изображения просто сбивались и оставалось пустое пространство: это произошло с большим портретом Сталина на «Арбатской». Просто убрали скульптуру Сталина из вестибюля на «Курской» и его портретное изображение в переходе с «Охотного Ряда» на «Театральную», в торцах «Электрозаводской» и «Семеновской».

Но на некоторых станциях эти изобра­жения полноценно заменялись на дру­гие фрагменты. Например, на станции «Комсомольская» (кольцевая) мозаики со Сталиным были заменены сюжетом с Лениным и аллегорией Победы. Эски­зы к этим мозаикам снова делал Павел Корин. Барельеф на «Павелецкой» сменила большая мозаика Павла Ко­рина с рабочим и колхозницей; на стан­ции «Добрынинская», где на мозаике в вестибюле был портрет Сталина, сменился портретом первого космонав­та Гагарина. В торце этой же станции барельеф Сталина был заменен мозаикой Серафима Павловского с аллегорией зарожде­ния косми­ческой эры. На станции «Новосло­бодская» профиль Сталина заменило изображение голубя мира.

Там, где Сталин соседствовал с Лениным, зачастую оставался один Ленин. Это произошло с мраморной мозаикой на «Бауманской», с фреской на «Киевской» (радиальной), со скульптурой на «Краснопреснен­ской» — там, где Ленин и Ста­лин в торце центрального зала стояли вместе (со строительством перехода на станцию «Баррикадная» был убран и одинокий Ленин).

1 / 3

Скульптурная группа «Ленин и Сталин» на станции «Краснопресненская». 1954 год© Государственный музей архитектуры имени А. В. Щусева

2 / 3

Панно «Мир во всем мире» на станции «Новослободская». 1952 год© Государственный музей архитектуры имени А. В. Щусева

3 / 3

Мозаика Григория Опрышко «Иосиф Сталин» в вестибюле станции «Арбатская»stalinskoe. ru

Все 1960-е годы продолжалось изгнание Сталина из метро, пока процесс не за­вершился полным очищением. Однако сам богатый, роскошный стиль станций продолжал пользоваться популярно­стью у пассажиров; своей эффект­ностью и красотой он привлекал туристов: станции метро стали просто достопримеча­тельностью, которую старались осмотреть все гости Москвы. Позднее часть станций 1930–50-х годов стали памятниками архитектуры.

другие материалы на эту темУ

 

Курс «Архитектура как средство коммуникации»

Что говорит нам архитектура и как научиться читать ее сообщения

 

Определитель архитектурных стилей

Все главные направления в одной таблице

 

Сталинская Москва как мечта о социализме

Дворец Советов, город-сад и другие градостроительные идеи 1930-х

 

10 утопических проектов советских авангардистов

Город спящих людей, научная организация быта и другие идеи

Теги

Архитектура

Радио ArzamasНовый подкаст «Точки опоры»

Культуролог Анна Шмаина-Великанова — о том, что авторы библейских книг думали о смерти, любви, страданиях и других вещах, которые волнуют нас и сегодня

Хотите быть в курсе всего?

Подпишитесь на нашу рассылку, вам понравится. Мы обещаем писать редко и по делу

Курсы

Все курсы

Спецпроекты

Аудиолекции

41 минута

1/5

Сталинское метро: роскошь и идеология

Как архитекторы-традиционалисты победили конструктивистов, когда московское метро превратилось в дворцы и что именно в метро изменила война

Читает Александр Зиновьев

Как архитекторы-традиционалисты победили конструктивистов, когда московское метро превратилось в дворцы и что именно в метро изменила война

28 минут

2/5

Метро после Сталина: новая эстетика

За что станции 1960-х прозвали «сороконожками», как архитекторы старались их разнообразить, а люди все равно путали и почему послесталинское метро все-таки тоже очень красивое

Читает Дмитрий Гончарук

За что станции 1960-х прозвали «сороконожками», как архитекторы старались их разнообразить, а люди все равно путали и почему послесталинское метро все-таки тоже очень красивое

36 минут

3/5

Антропология метро: как подземка меняет представление о городе

Зачем люди придумывают метро в городах, где его нет, и как меняются наши привычки в тех городах, где метро есть

Читает Дарья Радченко

Зачем люди придумывают метро в городах, где его нет, и как меняются наши привычки в тех городах, где метро есть

29 минут

4/5

Метро в поэзии: от Мандельштама до Седаковой

Метро как дворец, чудо техники, ад, пещера, залитая светом, и даже современное средство передвижения — в стихах на русском языке

Читает Олег Лекманов

Метро как дворец, чудо техники, ад, пещера, залитая светом, и даже современное средство передвижения — в стихах на русском языке

18 минут

5/5

Метро в кино: от «Цирка» до «Ночного дозора»

Как режиссеры делали подземку символом советской мощи, зоной безопасности и даже скуки, местом человеческой эмоции, мифа и хаоса

Читает Василий Степанов

Как режиссеры делали подземку символом советской мощи, зоной безопасности и даже скуки, местом человеческой эмоции, мифа и хаоса

Материалы

Тест: найдите вагону станцию

Вагоны определяют стиль метро не меньше, чем станции и тоннели

Как создавали метро: взгляд инженера

Что у московского метро от лондонского, а что — от берлинского?

Тест: угадайте станцию метро по детали

Символизм московского метро

Замоскворечье или «район метро „Третьяковская“»? Тест на знание Москвы

Пьер Безухов и Остап Бендер путешествуют по подземке

Метро как парадокс

Метрополитен как идеальное воплощение современности: эссе Вадима Басса

О проектеЛекторыКомандаЛицензияПолитика конфиденциальностиОбратная связь

Радио ArzamasГусьгусьСтикеры Arzamas

ОдноклассникиVKYouTubeПодкастыTwitterTelegramRSS

История, литература, искусство в лекциях, шпаргалках, играх и ответах экспертов: новые знания каждый день

© Arzamas 2022. Все права защищены

Что сделать, чтобы не потерять подписку после ухода Visa и Mastercard из России? Инструкция здесь

7 экологически чистых домов будущего

Для каждого человека Дом это не просто конструкция из бетона и арматуры, это место отдыха, семьи, общения, тепла и уюта. В свою очередь, одним большим жилищем для всех нас является наша планета, которая нуждается в бережном и заботливом отношении больше всего. 

Многие застройщики, по мере возможности, внедряют экологичные (eco-friendly) технологии при строительстве жилых комплексов. Энергоэффективные дома, энергосберегающее освещение, солнечные батареи на крышах, озеленение территории, восстановление или полная организация новых парковых зон, природные материалы в отделке – то, что уже сейчас активно используется компаниями. Зачастую, на принципе экологически устойчивого или «зеленого» здания строится вся концепция какого-либо ЖК.

Предлагаем вам взглянуть на самые экологичные проекты жилой архитектуры в мире, существующие на сегодняшний день. Дома будущего, когда осознанное отношение к жизни в гармонии с природой становится основным принципом. Лаконичность, красота, простота и eco-friendly подход в нашей подборке:

1. Caterpillar House
Caterpillar House спроектирован Себастьяном Ирраразавалем, и состоит из 12 переработанных морских контейнеров. Эта структура объединяет неожиданные возможности использования рекреационного и общественного пространств с очень впечатляющими видами. Дом охлаждается с помощью пассивной системы охлаждения: используя холодный воздух, спускающийся с Андских гор, исключая необходимость в кондиционировании.

Aterpillar House спроектирован Себастьяном Ирраразавалем

2. Ecocapsule
Ecocapsule разработан в качестве альтернативы традиционному дому, который находится в одном месте. В проекте используются солнечные, ветряные батареи и дождевые воды, позволяющие жить «вне сети». Идеальный дом для любителей путешествий и открытий.

Ecocapsule разработан в качестве альтернативы традиционному дому

3. Method
Method Homes — таунхаусы в западном Сиэтле, известные своей концепцией сборных конструкций (англ. – prefab). Эта серия трехэтажных городских домов выглядит очень современно и свежо. Принцип сборных конструкций позволяет значительно сократить количество отходов при возведении и возможность эффективно интегрировать передовые экологические стандарты:

• LEED (Руководство в энергетическом и экологическом проектировании – является рейтинговой системой сертификации для так называемых Зеленых зданий (green building)),
• ENERGY STAR (международный стандарт энергоэффективности потребительских товаров)
• и Passive House (стандарт здания, основной особенностью которого является отсутствие необходимости отопления или малое энергопотребление за счёт применения пассивных методов энергосбережения). 

Method Homes — таунхаусы в западном Сиэтле

4. Meera Sky Garden House
Дом Meera Sky Garden House соединяет дизайн с природой через четыре стихии, воплощенные в блестящей архитектуре и зеленых садах. Сингапурский проект создан компанией Guz Architecs, — широко известными архитекторами, использующими в своих работах эко материалы, а также проектирующими озеленение в виде садов, плавно соединяющих окружающую природу и внутреннее пространство. 

Дом Meera Sky Garden House соединяет дизайн с природой через четыре стихии

5. Floating House
Плавучий дом объединяет в себе роскошный дизайн и минимализм. Floating House спроектирован по самыми высокими стандартами экологической устойчивости и воплощает собой идею бесконечной связи с природой. Дом задуман архитектором из Сингапура Димитрием Мальцевым. Работы Дмитрия — это творческий подход к устойчивому офисному, торговому и жилому проектированию.

Floating House — плавучий дом объединяет в себе роскошный дизайн и минимализм

6. The Villa
Студия Libeskind разработала такие культовые мировые проекты как Башня Гармонии в Сеуле и One World Trade в Нью-Йорке. Хотя «Вилла» не видна на горизонте какой либо столицы, ее футуристический, eco-friendly дизайн заслужил не меньше внимание. Конструкция дома может поставляться практически в любую точку мира и собирается в течение нескольких месяцев. Здание строится с использованием экологически устойчивых материалов и предназначено для интеграции со сберегающими геотермальными, дождевыми и солнечными технологиями.

The Villa от студии Libeskind

7. Fall House
Fall House лаконично вписан в природу скалистого побережья и олицетворяет легкий современный шик. Специалисты Fougeron Architecture спроектировали дом с полным набором эко функций, включая энергосберегающие окна с технологией «Low-E», гидро отопление и безвредные изоляционные материалы. Архитектуры также добавили естественную растительность для уменьшения эрозии почв и поддержки местной дикой природы.

Fall House от Fougeron Architecture

разработка устойчивых и экономичных облачных приложений» / Хабр

Привет, Хаброжители! Облачные вычисления — это, пожалуй, наиболее революционная разработка в IT со времен виртуализации. Облачно-ориентированные архитектуры обеспечивают большую гибкость по сравнению с системами предыдущего поколения. В этой книге продемонстрированы три важнейших аспекта развертывания современных cloud native архитектур: организационное преобразование, модернизация развертывания, паттерны облачного проектирования.

Книга начинается с краткого знакомства с облачно-ориентированными архитектурами — на примерах объясняется, какие черты им присущи, а какие нет. Вы узнаете, как организуется внедрение и разработка облачных архитектур с применением микросервисов и бессерверных вычислений как основ проектирования. Далее вы изучите такие столпы облачно-ориентированного проектирования, как масштабируемость, оптимизация издержек, безопасность и способы достижения безупречной эксплуатационной надежности. В заключительных главах будет рассказано о различных общедоступных архитектурах cloud native, — от AWS и Azure до Google Cloud Platform.

Для кого эта книга

Эта книга предназначена для архитекторов программного обеспечения, которые заинтересованы в разработке отказоустойчивых, масштабируемых и высокодоступных облачных приложений.

Процесс перехода в облако

Превращение в компанию cloud native — это целое путешествие, сосредоточенное не только на технологиях. Как показывает пример Netflix, переход может занять длительное время и потребовать принятия трудных решений, связанных в том числе с техническими и коммерческими компромиссами. Кроме того, это путешествие бесконечно. Облака все еще находятся в зачаточном состоянии, и инновации от крупных поставщиков облачных услуг только набирают обороты. В данной главе определены основные стимулы для перехода в облако. В ней также рассмотрены структуры, которые организации часто используют в процессе миграции, и объясняется, какие компоненты и подходы при этом применяются. В конце будет показано, как создать комплексную облачную операционную модель с учетом рисков, проблем с безопасностью и обеспечения качества в условиях облака.

Стимулы для перехода в облако

Переход к работе в облаке происходит не случайно и требует принятия осознанного решения. Однако это решение будет лишь отправной точкой в длительном процессе, для которого нужно много человеческих ресурсов и технологических изменений. Причины, по которым организации склоняются к такому переходу, могут быть разными, но чаще всего основными факторами являются скорость и экономия денежных средств. Есть и другие важные аспекты, которые принимают во внимание, включая безопасность и управление активами компании, региональное или международное расширение деятельности, а также желание привлечь самых талантливых работников или воспользоваться последними технологическими инновациями. Эти стимулы определяют процесс перехода в облако для компаний любых размеров, и в этом разделе вы узнаете, почему они так важны и каким образом влияют на принятие решений.

Быстрое продвижение и низкие траты

Еще до появления облачных вычислений при проектировании системы необходимо было оценивать требования к производительности и затем выделять соответствующие аппаратные ресурсы. Это дорогостоящий и медленный процесс, который часто протекал в условиях нехватки информации. Он приводил как к принятию неудачных ценовых решений, так и к появлению лишних ресурсов, которые простаивали без дела в вычислительных центрах. Более того, если предполагалось создать совершенно новое бизнес-направление, само выполнение подобных расчетов могло оказаться невозможным. Таким образом, для компании, пытающейся заниматься инновациями в облаке, успех могут обеспечить минимальные начальные инвестиции и нацеленность на экспоненциальный рост. Покупка или аренда оборудования у поставщика, с которым вы давно сотрудничаете, не имеет ничего общего с облачными вычислениями. Облако умеет выделять ресурсы на лету и удалять их, когда они больше не нужны.

Гибкость

Достижение гибкости часто называют основным стимулом для перехода в облако. Распространенная проблема, с которой компании сталкиваются на протяжении десятилетий, — длительное время развертывания оборудования в их центрах обработки данных, что создает всевозможные проблемы, включая затягивание работы над проектом. Устранение этого ограничения за счет наличия практически безграничной емкости и возможности задействовать ее в течение всего нескольких минут имеет решающее значение для организаций с высокими требованиями к скорости ведения бизнеса. Интернет и социальные сети ускоряют обмен идеями, и компании будут охотиться за этими идеями и пытаться монетизировать их в своих бизнес-моделях. Поскольку часто уже через несколько месяцев идеи теряют свою привлекательность, длительное ожидание физических ресурсов означает упущенную выгоду от их реализации. В сфере облачных вычислений этой проблемы не существует, организации могут разрабатывать рыночные стратегии, исходя из своей основной специализации, позволив облачному поставщику позаботиться о материальных ИТ-ресурсах.

Fail-fast (завершение работы при первой ошибке) — это еще одна область, где важную роль играют экспериментирование и скорость/гибкость облака. В наши дни дискредитация идей и распад компаний происходят в рекордные сроки, и, чтобы избежать неудачи, компания должна постоянно совершенствовать свою бизнес-модель, максимально приближая ее к требованиям клиентов. Вот слова Джеффа Безоса о концепции эксперимента: «Если вы знаете, что эксперимент сработает, это уже не эксперимент». Это означает, что очень важно постоянно и быстро пробовать новые идеи и создавать продукты и услуги. Еще это означает, что многие идеи не достигнут желаемых бизнес-целей, и это нормально, так как только некоторые из них окажутся успешными. Облачные вычисления обеспечивают гибкость за счет возможности создавать и удалять ресурсы в нужный вам момент. Таким образом, если как следует спроектировать систему минимального размера, она сможет расти экспоненциально по мере роста нагрузки, благодаря чему у компании никогда не будет простаивающего или редко используемого оборудования.

Денежные затраты

Кроме всего прочего, fail-fast позволяет сократить денежные расходы. Если эксперименты стоят дорого, их неудачный итог может иметь негативные последствия для компании. Как только проект или система начинают существенно влиять на бизнес, сразу же реализуется система сдержек и противовесов, которая замедляет их рост. Это позволяет предотвратить принятие затратного решения, такого как закупка дорогого аппаратного обеспечения при низкой вероятности окупаемости. Идея гибкой разработки вовсе не нова; она существует на протяжении десятилетий и не имеет прямого отношения к облаку. Однако облачные вычисления делают ее выгодной с точки зрения расходов, требуя минимальных первоначальных вложений. Полный жизненный цикл новой бизнес-идеи может занимать недели или месяцы, и на первых порах важно ограничить использование облачных ресурсов. Если идея станет популярной, архитектура cloud native позволит системе масштабироваться с ростом нагрузки. Если желаемый результат не будет достигнут, можно легко остановить ее и списать те небольшие ресурсы, которые в нее вложили, на невозвратные потери. Вот что означает fail-fast при разработке инноваций в облаке.

Финансовая привлекательность не ограничивается использованием минимальных ресурсов для развертывания новых систем. Большинство облачных поставщиков по-новому подходят к тарификации ресурсов. Самые крупные из них обычно имеют очень гибкие тарифы, которые иногда предусматривают посекундную (или еще более тонкую) оплату с выставлением счета раз в месяц. Ситуации, когда поставщик требовал, чтобы компании покупали ресурсы, а затем взимал существенную плату за их обслуживание, в прошлом. Сейчас в цену облачных ресурсов все включено, к тому же они автоматически улучшаются, когда поставщик выполняет обновление. Ежемесячная оплата — огромный плюс для большинства организаций, которые могут относиться к ней как к операционным расходам, когда не требуется одобрение долгосрочных капитальных затрат. Этот вопрос относится в основном к финансовому учету, но является и важным аспектом гибкости, которую компания приобретает благодаря переходу в облако, так как при этом новые идеи и системы не должны ждать одобрения или включения в список капитальных расходов.

Обеспечение безопасности и надлежащей управляемости

На протяжении длительного времени организациям разных размеров приходилось использовать собственные вычислительные центры, чтобы иметь возможность контролировать безопасность и управлять данными и рабочими процессами. Но благодаря облачным вычислениям наконец появилось решение, обеспечивающее более высокие безопасность и управляемость по сравнению с теми, которых мы можем достичь самостоятельно. Дело в том, что поставщики облачных услуг считают своей обязанностью предоставлять безопасные сервисы, соответствующие всем стандартам и нормам, чтобы их клиенты могли сосредоточиться на решении своих бизнес-проблем. Поскольку поставщики облачных услуг постоянно улучшают свои сервисы, при возникновении нового шаблона безопасности, требований со стороны правительства или других важных аспектов они работают над тем, чтобы быстро адаптировать к ним свое облако. Таким образом, будучи их клиентом и используя их технологии, компания автоматически получает все преимущества от того, насколько масштабно и целенаправленно эти поставщики занимаются разработкой систем безопасности и управления, и при этом обычно не несет дополнительных затрат.

Безопасность

Каждая организация уникальна и имеет собственные требования к безопасности и управляемости, а также подходы к администрированию и защите своих активов. Облачные поставщики строят свой бизнес и формируют репутацию, гарантируя, что предоставляют услуги наиболее безопасным способом. И хотя некоторые компании по-прежнему считают, что лучше выполнять свои рабочие процессы в собственных вычислительных центрах, использование закрытой облачной архитектуры при надлежащей конфигурации облака, вне всяких сомнений, более безопасно. Акцент на безопасности только усиливается по мере того, как поставщики становятся все более совершенными и реализуют все больше инноваций в сфере защиты своих услуг. У крупных поставщиков облачных услуг есть сотни или даже тысячи сотрудников, ежедневные обязанности которых заключаются в повышении безопасности управления их окружениями, разработке новых способов масштабирования механизмов шифрования, защите работы с данными и обеспечении более безопасного выполнения рабочих задач на их платформах тем или иным способом. Благодаря совершенствованию методик искусственного интеллекта и машинного обучения облачная безопасность экспоненциально растет, это выражается не только в упреждающем мониторинге, но и в автоматическом обнаружении потенциальных уязвимостей, исправлении неправильно сконфигурированных компонентов и всевозможных мерах защиты данных и систем.

Наверное, все еще можно найти компании или организации, которые похвастаются похожим уровнем целенаправленности в этой важной сфере, однако абсолютное большинство не может позволить себе выделить ресурсы, необходимые для постоянного улучшения безопасности, как это делают поставщики облачных услуг. Более того, этот же аргумент в пользу применения облаков справедлив и когда нужно ответить на следующий вопрос: даже если вы способны сравниться с поставщиками облачных услуг по количеству внедренных инноваций, оптимально ли тратить на это ресурсы организации или стоит сосредоточиться на бизнес-результатах? Довод в пользу обеспечения безопасности с помощью облака почти настолько же силен, насколько сильны преимущества в плане денежных расходов и адаптируемости. Каждой организации необходимо очень подробно обсудить требования к безопасности и управляемости, прежде чем принимать решение, куда инвестировать — в локально размещаемое оборудование или закрытое облако. Часто для этого нужно пристально следить за командами, которые участвуют в обсуждении, чтобы они не пытались уцепиться за знакомые технологии, используя безопасность или управляемость в качестве предлога и создавая тем самым риски для окружающих.

Управляемость

Одно дело — исходить из того, что облако безопасно, и совсем другое — уметь воспользоваться этим преимуществом, чтобы обеспечить уверенное положение своей компании. Поставщики облачных услуг предлагают множество сервисов, отвечающих практически любым требованиям к безопасности. Однако реализация этих сервисов в соответствии с проектной спецификацией ложится на конкретную систему. И после этого еще необходимо убедиться в том, что реализованные процедуры соблюдаются и поддерживаются, а это требует хорошей управляемости. Облачные сервисы взаимодействуют между собой, формируя слой мониторинга, аудита, управления конфигурацией и сопутствующих активностей. Использование облака позволит задействовать в рабочих заданиях, развертываемых компанией, одну и ту же модель управления, не игнорируя этот аспект из-за его сложности или больших расходов, что иногда случается при локальном развертывании.

Расширение компании

Для многих компаний рост является первоочередным приоритетом наряду с обслуживанием существующих клиентов, увеличением доли на рынке и исследованием новых бизнес-направлений. Расширение может быстро превратиться в существенную статью расходов, если возникнет необходимость в развертывании новых вычислительных центров. Организация вычислительного центра возможна, только если у компании есть хорошее технико-экономическое обоснование его прибыльности, но даже в этом случае требуются существенные капитальные затраты. Потраченное время, денежные вложения и риски, связанные с развертыванием нового вычислительного центра, оказываются значительными, и все больше компаний начинают сомневаться в том, насколько этот вариант жизнеспособен. Риски повышаются еще больше, когда расширение происходит за пределами традиционных рынков: в новом городе в том же географическом регионе или в другой стране.

Использование облака для такого расширения — идеальный способ достичь желаемых результатов при значительно меньших начальных капиталовложениях. И неважно, требуется это расширение на другом конце страны или мира, — большинство крупных поставщиков облачных услуг работают в местах, где можно обслуживать множество потребителей. Если компания заранее уделит достаточно внимания автоматизации рабочих задач, их развертывание в дополнительных облачных регионах будет довольно простым. Выход на глобальный рынок в считаные минуты — это большое рыночное преимущество крупных поставщиков облачных услуг, и любая компания, развертывающая свои рабочие задания, должна это учитывать.

Привлечение и удержание талантливых сотрудников

Компаниям, переходящим в облако, нужны талантливые люди, которые разбираются в технологиях и новых процессах, сопутствующих переходу. Во многих случаях компании ориентируются на удержание своих сотрудников и их переквалификацию. Этот процесс имеет множество преимуществ, основное из которых — то, что все профессиональные знания этих людей остаются внутри организации. С переходом в облако бизнес-процессы и подходы часто становятся похожими, поэтому наличие информации о том, почему были приняты те или иные решения в ходе изначальной реализации, имеет огромное значение, — это позволяет убедиться в том, что система спроектирована правильно.

Привлечение новых талантов, как и удержание старых, будет играть важную роль в долгосрочном успехе перехода в облако. Нанимая специалистов в облачных вычислениях, вы получаете существенные преимущества, которые помогут привить сотрудникам компании новый образ мышления, так как теперь они не будут стеснены ограничениями, характерными для вычислительных центров. Это касается не только технических специалистов. Бизнес-профессионалы, осознающие все трудности, связанные с миграцией, помогут компании пройти этот процесс. Глобальная битва за самых талантливых работников уже в разгаре, и по мере того, как все больше и больше компаний станут выбирать этот путь, спрос будет только расти. Это критически важный аспект, который следует учитывать любой компании, ориентированной на переход в облако.

Облачные инновации и экономия на масштабе

Чтобы успешно перейти в облако, лучше всего направить ресурсы на свои основные конкурентные преимущества и пользоваться инновациями, которые внедряются крупными поставщиками облачных услуг с максимально возможной скоростью. Очень немногие компании могут считать управление вычислительными центрами своей сильной стороной, это должно быть основным принципом во время принятия решения о внедрении технологий cloud native. Этот всеохватывающий принцип только стимулирует переход в облако, поэтому его следует считать большим преимуществом для любой организации. Облачные инновации помогут компаниям лучше адаптироваться, снизить расходы, обезопасить рабочие процессы, выйти на новые рынки и привлечь/удержать лучших сотрудников, соответствующих потребностям организации.

Помимо высоких темпов появления инноваций, эти облачные поставщики работают в огромных масштабах, что позволяет им вести переговоры о ценах со своими партнерами на условиях, недоступных любым другим компаниям, какими бы большими те ни были. Это справедливо для затрат на вычисления, электроэнергию, накопители, сети, площади для новых вычислительных центров и даже наем талантливых работников, которые помогают создавать эти инновации. Организации, рассматривающие возможность перехода в облако, должны как следует подумать об экономии на масштабе: если они не могут существенно повлиять на ценообразование, цены, предлагаемые облачными поставщиками, всегда будут выгодней.

Операционная облачная модель

После того как организация оценит стимулы к переходу в облако и примет соответствующее решение, начнется настоящая работа. В чем она заключается? Согласно Cloud Adoption Framework от Amazon Web Services (d0.awsstatic.com/whitepapers/aws_cloud_adoption_framework. pdf), «переход в облако требует обсуждения и рассмотрения фундаментальных изменений в рамках всей организации и поддержки заинтересованных лиц в каждом подразделении — как внутри, так и за пределами ИТ». Более того, в ходе миграции по-прежнему следует фокусироваться на трех областях: людях, процессах и технологиях, но это слишком большое упрощение, учитывая масштаб происходящих изменений. Этот процесс предусматривает участие владельцев компании и специалистов по набору персонала, изменения в закупках, разработку требований к управлению проектами и строгий контроль над ним. Кроме того, новые технологии станут по-разному влиять на все вовлеченные стороны, а конкретные решения, касающиеся целевой платформы, безопасности и системного администрирования, будут критически важными.

Существует множество теорий организационных изменений, которые можно приурочить к переходу в облако, и, как любая трансформация, это потребует участия всех заинтересованных лиц из всей организации. Одним из подходов к организационным изменениям, который хорошо сочетается с миграцией в облако, является теория Джона Коттера. Коттер определил восемь шагов, обеспечивающих успешную реализацию нисходящих изменений на предприятиях.

1. Создайте ощущение безотлагательности.
2. Сформируйте команду реформаторов.
3. Выработайте стратегическое видение и инициативы.
4. Наберите армию добровольцев.
5. Устраните препятствия, чтобы двигаться вперед.
6. Добивайтесь краткосрочных побед.
7. Закрепляйте достигнутые успехи и углубляйте перемены.
8. Укореняйте изменения в корпоративной культуре.

Эта методология хорошо подходит для перехода в облако, так как изменения обычно оказываются настолько значительными, что их необходимо начинать сверху, часто с совета директоров и генерального директора. На этом уровне цели, выражающиеся в простой экономии или адаптируемости, оказываются слишком приземленными, желаемым результатом должно стать изменение в бизнесе, которое задаст для компании новый курс к увеличению доходов и стоимости акций. Таким образом, привязка этого перехода к бизнес-изменениям создает ощущение неотложности, без которой часто нельзя обойтись. В итоге формируется коалиция сторонников такого видения, которые будут его продвигать. В числе первых добровольцев будут те, кто имеет непосредственное отношение к работе. Это люди с высокой производительностью труда, готовые идти на риск; они виспринимают эти изменения как возможность поближе познакомиться с новой технологией, продвинуться вверх по карьерной лестнице или стать частью чего-то большого. Устранение барьеров позволит им быстро продвигаться вперед и оставаться сосредоточенными. Чтобы добиться долгосрочных успехов, придется заинтересовать менее авантюрных людей; для этого потребуется целый ряд небольших достижений, которые докажут состоятельность выбранной стратегии, что в конечном счете приведет к ускорению развития новых или переноса уже существующих облачных проектов, которые в итоге станут новой нормой.

Заинтересованные лица

Переход в облако состоит не только в реализации новых технологий, оно подразумевает также адаптируемость к бизнес-изменениям и все прочие стимулы, о которых шла речь в начале главы. Поэтому список заинтересованных лиц, на которых этот переход повлияет и которые по этой причине должны быть вовлечены во все его аспекты, может быть довольно длинным. Почти всегда тем или иным образом вовлеченным оказывается все высшее руководство, так как изменения трансформируют всю компанию. Кроме того, важную роль будут играть руководители подразделений и сами подразделения, так как приложения обычно предназначены для удовлетворения их нужд, связанных с продажами или доставкой. Наконец, нельзя обойтись без ключевого участника — ИТ-отдела: он будет интегрироваться во все процессы, протекающие в компании, продвигая облачные технологии и связанные с ними изменения.

Во многих организациях в ИТ-отделе есть несколько крупных руководителей, в частности директор по информационным технологиям или вице-президент по корпоративным системам, технический директор или вице-президент по бизнес-приложениям, вице-президент по вычислениям для конечных пользователей или поддержке, вице-президент по инфраструктуре и директор по ИТ-безопасности, в круг обязанностей которых входят все существующие функции. Переход в облако не устраняет эти роли, но в некоторых случаях меняет их назначение. Например, вице-президент по инфраструктуре часто становится вице-президентом по DevOps или кем-то наподобие, так как требования к управлению инфраструктурой переходят из физической формы в код. Одно это изменение может высвободить значительное число сотрудников, занятых обслуживанием вычислительных центров или закупкой оборудования, и сориентировать их на разработку бизнес-приложений. Помимо этой большой трансформации, всем остальным членам ИТ-команд придется привести свои навыки в соответствие с выбранной облачной платформой, что часто требует активного обучения и правильного посыла со стороны руководства.

В этом процессе бизнес-аспекты зачастую считаются ключевыми, но что на самом деле это означает? В этом случае коммерческая часть организации приносит доход и владеет продуктами или услугами от имени компании. В больших международных корпорациях бизнес может быть организован в виде отдельных дочерних компаний с множеством подразделений, работающих в каком-то определенном направлении. В организациях поменьше работники коммерческих отделов приносят доход, постоянно предлагают новые идеи и пытаются вывести их на рынок раньше своих конкурентов, что, в сущности, и есть гибкость бизнеса. Любая компания должна стараться выделять как можно больше ресурсов на то, чтобы сделать бизнес более гибким и, как следствие, получить конкурентное преимущество. Поэтому, если ИТ-отделу удастся переориентировать людей с рутинных технических задач на проектирование или реализацию бизнес-приложений, это напрямую отразится на доходах компании.

Управление изменениями и проектами

Когда организация берется за переход в облако, она должна подумать о том, какие процессы будут затронуты. Особенно это касается управления изменениями и проектами. Эти два важных аспекта операционной модели ИТ должны учитываться при переходе. При этом обычно приходится менять политику их обеспечения в облаке. Если тщательно исследовать управление изменениями во многих организациях, можно заметить, что, несмотря на обширность и продвинутость, многие процессы замедляют развертывание ИТ-ресурсов, снижая темпы ведения бизнеса ради минимизации рисков. Эти процессы создавались вовсе не с целью замедлить работу, но со временем по мере обнаружения нестандартных ситуаций или упущений они бюрократизировались. Постепенно добавлялись новые требования, более продолжительные планы отката изменений и другие инициативы, ухудшающие гибкость бизнеса. Одним из побочных эффектов замедления является то, что, прежде чем сделать существенное капиталовложение, выполняется глубокий анализ, чтобы обеспечить соответствие процессов требованиям и бюджету проекта.

Облако не освобождает от необходимости в строгих процессах управления изменениями. Однако его наличие меняет подходы к их реализации таким образом, который может повысить их эффективность и при этом избавиться от бюрократии, замедляющей работу. Архитектуры cloud native по своей природе имеют меньшую связанность и больше ориентированы на сервисы, что устраняет необходимость в развертывании крупных проектов одним махом и ускоряет доставку кода. Переход в облако может не только избавить вас от технического долга в виде устаревшего кода, но и убрать устаревшие процессы. Например, ITIL, распространенный стиль организации работы и управления изменениями, используется на многих предприятиях и предназначен для приближения ИТ-услуг к нуждам бизнеса. ITIL предусматривает строгие процессы реализации изменений, которые включают в себя создание документации, цепочки принятия решений, планы отката изменений и прочие процедуры. Все это будет актуально и в облаке. Однако темпы изменений повысятся, так как объемы развертываний часто уменьшаются, а риски, связанные с изменениями, существенно снижаются. Обычно это становится результатом появления новых идей в управлении изменениями и проектами организации.

Управление изменениями

Наличие собственных шаблонов проектирования облачных приложений, особенно состоящих из множества небольших сервисов, — не единственная причина, по которой управление изменениями происходит быстрее; автоматизация и контейнеризация также являются ключевыми факторами. Это явление не уникально для облака. Но, поскольку облако по своей природе ориентировано на использование API и имеет практически неограниченные возможности сбора, хранения и анализа данных, оно заставляет нас полностью переосмыслить процесс управления изменениями. Автоматическое развертывание с использованием принципов DevOps а также конвейеры непрерывной интеграции, непрерывного развертывания (continuous integration, continuous deployment, CICD) делают процесс развертывания и отката кода бесперебойным и, что более важно, согласованным. Облачные поставщики владеют инструментами, которые изначально решают многие проблемы, включая организацию хранения, сборки, развертывания и тестирования кода. Кроме того, существуют способы создания усовершенствованных конвейеров CICD с применением пользовательских методов разработки.

Управление проектами

С развитием методов управления изменениями при переходе в облако должен совершенствоваться и подход к управлению проектами. Каскадная методология, при которой все требования определяются заранее, а затем разрабатываются последовательно с завершением циклов тестирования, слишком медленна для обеспечения нужной гибкости бизнеса. В прошлом, когда выделение аппаратных ресурсов или отсутствие командного взаимодействия снижали производительность труда, каскадный метод прекрасно работал, что позволяло создавать высококачественные системы. С устранением этих барьеров в облаке стала чаще использоваться гибкая методология. Этот стиль позволяет параллельно выполнять многие действия, включая сбор требований, разработку, тестирование и развертывание. Возможность облака мгновенно выделять ресурсы и увеличивать их объем, когда это необходимо, делает такой стиль управления проектами действительно хорошим. Скорость, с которой бизнесу необходимо изменять требования в связи с изменением рыночных условий, может быть высокой, а гибкое управление проектами позволяет быстро изменять требования без значительных переделок.

При изменении процессов управления проектами с учетом принципов проектирования облачных вычислений одним из важных факторов будет включение передовых методов разработки облачных технологий. Добавление в процессы проектирования проверок обеспечения качества, которые выявляют лучшие практики разработки масштабируемых безопасных архитектур cloud native, гарантирует, что рабочие нагрузки будут развернуты готовыми к масштабированию в облаке и потребуют меньшего количества исправлений после запуска в эксплуатацию. Включив практики облачного проектирования в процессы управления проектами, компания раньше начнет разработку архитектур cloud native, сосредоточится на автоматизации и инновациях от поставщиков облачных услуг и сможет быстро менять направление в зависимости от потребностей бизнеса. Эти изменения не только увеличивают скорость бизнес-процессов, но и снижают риски.

Об авторах

Том Лащевски (Tom Laszewski) — ведущий специалист по облачным технологиям, помогавший независимым разработчикам ПО, системным администраторам, создателям стартапов и корпоративным клиентам модернизировать ИТ-системы и разрабатывать инновационные программные решения. Сегодня он возглавляет группу специалистов, отвечающих за стратегию трансформации бизнеса и ИТ ключевых клиентов AWS. Многие из этих клиентов стремятся к модернизации облачных вычислений и цифровой трансформации с использованием архитектур cloud native.

Камаль Арора (Kamal Arora) — автор книг и ведущий специалист с более чем 15-летним опытом работы в сфере ИТ. В настоящее время трудится в Amazon Web Services и возглавляет многопрофильную команду высококвалифицированных архитекторов решений, которые помогают партнерам и корпоративным клиентам переходить в облако. Камаль активно интересуется последними инновациями в облаке и пространстве AI/ML, а также их влиянием на наше общество и повседневную жизнь.

Эрик Фарр (Erik Farr) — ведущий специалист с более чем 18-летним опытом работы в ИТ-индустрии. Он участвовал в разработке передовых облачных технологий и различных корпоративных архитектур, работал с крупнейшими компаниями и системными интеграторами. Сегодня в Amazon Web Services он возглавляет команду опытных архитекторов, которые помогают глобальным партнерам и системным интеграторам создавать собственные облачные архитектуры масштаба предприятия. До работы в AWS Эрик сотрудничал с Capgemini и The Walt Disney Company, которые всегда стремились к созданию чего-то нового для клиентов.

Пийюм Зонуз (Piyum Zonooz) — архитектор решений для глобальных партнеров в Amazon Web Services, где он работает с компаниями из различных отраслей, помогая внедрять облачные технологии и реорганизовывать продукты, делая их полностью облачными. Он возглавлял проекты по анализу TCO, проектированию инфраструктуры, внедрению DevOps и полной трансформации бизнеса. До работы в AWS Пийюм был ведущим архитектором в рамках Accenture Cloud Practice, где руководил крупномасштабными проектами по внедрению облачных технологий. Пийюм окончил Иллинойсский университет в Урбане-Шампейне.

О научном редакторе

Санджив Джайсвал (Sanjeev Jaiswal) — выпускник CUSAT, специалист в области компьютерных технологий, имеет десятилетний опыт практической работы. В основном использует Perl, Python, AWS и GNU/Linux. В сфере его интересов — пен-тестирование, проверка исходного кода, проектирование и реализация механизмов защиты в AWS и проектах облачной безопасности. Он также изучает DevSecOps и автоматизацию безопасности. В свободное время Санджив читает лекции студентам инженерных специальностей и ИТ-специалистам

.
Более подробно с книгой можно ознакомиться на сайте издательства
» Оглавление
» Отрывок

Для Хаброжителей скидка 25% по купону — Облачные архитектуры

По факту оплаты бумажной версии книги на e-mail высылается электронная книга.

Архитектурная близорукость: проектирование для промышленности, а не для людей

Мы выделяем малоизученный когнитивный феномен, который может играть ключевую роль в дезадаптивных неудачах современной человеческой среды. Есть последствия для нашей будущей способности интегрировать искусственную среду в устойчивые экосистемы. Говоря о видении, мы имеем в виду то, как архитекторы интерпретируют то, что они видят перед собой, а не дивный новый мир, который они воображают, населенный их собственными проектами.

1. Взглянуть на мир по-другому.

Вы когда-нибудь смотрели на причудливый проект здания и задавались вопросом: «О чем думали архитекторы?» Вы когда-нибудь смотрели на якобы «экологически чистое» промышленное здание и задавались вопросом, как оно может быть по-настоящему экологичным? Или вы просто расстроились из-за здания, в котором вам было некомфортно, или разозлились, когда красивое старое здание было снесено и заменено современным бельмом на глазу? Вас можно простить за то, что вы подумали: «Эти архитекторы должны быть слепы!» Новое исследование показывает, что на самом деле вы можете быть правы.

Экологические психологи давно знают об этом широко распространенном и загадочном явлении. Лабораторные результаты убедительно показывают, что архитекторы буквально видят мир иначе, чем не-архитекторы. Мало того, что архитекторы замечают и ищут другие аспекты окружающей среды, чем другие люди; их мозг, кажется, синтезирует понимание мира, которое имеет заметные отличия от естественной реальности. Вместо контекстуального мира гармоничных геометрических отношений и связности архитекторы склонны видеть мир объектов, отделенных от своего контекста, с отличительными, привлекающими внимание качествами.

Фото Куки Юн на Flickr .

Таких подтверждающих исследований много. Например, Гиффорд и др. (2002) рассмотрел другие исследования и отметил, что «архитекторы не просто не соглашались с непрофессионалами в отношении эстетических качеств зданий, они были неспособны предсказать, как непрофессионалы оценят здания, даже когда их об этом прямо просили». Исследователи проследили это несогласие с хорошо известными когнитивными различиями в двух популяциях: «были обнаружены доказательства того, что определенные когнитивные свойства связаны с построением предпочтений».

Это явление имеет важные последствия для видов конструкций, которые создают архитекторы — последствия, серьезность которых, как мы полагаем, в значительной степени недооценивается и, весьма вероятно, в некоторых случаях подавляется. Мы можем начать объяснять распространенные противоречия, например, когда архитекторы строят здание, которое они явно считают прекрасным, но оказывается, что подавляющее большинство не-архитекторов его ненавидит. Феномен «архитектурной близорукости» может также объяснить неоднократные ошибки, которые архитекторы совершают при создании застроенной среды для других, которые оказываются прискорбно неудачными в том, что может показаться очевидным для неспециалистов. Наконец, «архитектурная близорукость» объясняет часто провальные попытки архитекторов разработать урбанистические схемы для целых кварталов и городов. Архитекторы не видят, как некоторые проекты разъединяют и изолируют людей и создают враждебную среду, которую нельзя разделить.

Спешим добавить, что мы не используем это наблюдение для критики архитекторов как группы. Скорее, мы поднимаем его как предупреждение. Каждая профессия страдает своей узкой перспективой — своей тенденцией вести себя как плотник с молотком, который любую проблему воспринимает как гвоздь. У архитекторов может быть только особенно сильное разнообразие этого суженного взгляда. В этом смысле «архитектурная близорукость» может оказаться полезной моделью для объяснения некоторых вещей, которые пошли не так с застроенной средой, и способов их исправления с помощью эффективных компенсирующих средств. В то время, когда мы сталкиваемся с экономическими проблемами, ухудшением состояния здоровья городов, истощением ресурсов, изменением климата и множеством других проблем, кажется, что эти проблемы не являются тривиальными.

2. Академическое обучение основано на промышленном дизайне.

Почему архитекторы видят мир таким уникальным образом? Отчасти это, по-видимому, связано с особой средой, в которой получают образование студенты-архитекторы (Gifford et al. . , 2002). Учащихся обычно просят создать рисунки, которые прикрепляют друг к другу, а затем оценивают в «критике» (или критическом анализе). В такой абстрактной обстановке кому-либо трудно оценить, насколько хорошо проект интегрируется в свой контекст, если вообще интегрируется. Более того, особо отличительные проекты — проекты объектов, которые визуально выделяются образным образом, представляя необычную структуру, — как правило, привлекают больше внимания преподавателей и часто получают более высокие оценки. Эти архитекторы получают вознаграждение и становятся звездами профессии.

Акцент на объектном дизайне имеет более глубокую историю в архитектуре. Примерно до 1900 года считалось, что архитекторы практикуют адаптивное ремесло, в котором здание было неотъемлемой частью динамичного уличного пейзажа и района. «Слияние» относится к существующей сложной соединительной геометрии, где компоненты способствуют общей согласованности. Предполагалось, что здание в первую очередь будет удовлетворять физиологические и социальные потребности жителей данной местности, а уж потом будет выражать свои художественные качества.

С приходом промышленной революции и ее акцентом на взаимозаменяемых частях традиционная концепция архитектуры, которая адаптировалась к контексту, начала меняться. Здание стало взаимозаменяемым продуктом промышленного дизайна, передающим образ, и очень важно, насколько этот образ привлекает внимание. Само здание стало своего рода рекламой для компании-заказчика и для архитектора (а в случае с резиденциями — для домовладельца, ищущего символ статуса). Контекст был в лучшем случае второстепенным вопросом, а в худшем — отвлечением от визуального возбуждения, создаваемого объектом.

Петер Беренс, отец корпоративного брендинга, получил задание разработать первый архитектурный «бренд» для зданий немецкой компании по производству электрооборудования AEG. Он сделал это, используя элементарную промышленную геометрию, сформировав романтическую и культовую выразительную форму. Само здание теперь было своего рода рекламным щитом для компании — привлекающий внимание новый дизайн продукта сам по себе. Не случайно трое его молодых коллег глубоко сформировали архитектуру в 2019 году.0047-й -й век: Ле Корбюзье, Людвиг Мис ван дер Роэ и Вальтер Гропиус.

Все их здания, безусловно, прославляли индивидуализированную форму, поскольку объекты резко выделялись из контекста. Чтобы усилить эту драму, эти архитекторы мастерски использовали чуждый тогда новый язык ранних промышленных технологий (кубы, плоскости, цилиндры, повторяющиеся прямоугольники и т. д.). Как мы писали в другом месте, это был своего рода «геометрический фундаментализм», объединяющий эти элементарные формы для создания драматических, привлекающих внимание объектов, принципиально отличающихся от модели архитектуры того времени (Salingaros, 2006). От согласованности отказались.

Поскольку ранние модернисты рассматривали свою работу как революцию, этот радикальный прорыв был важным символическим элементом их программы. Раньше архитекторы брали относительно простые, адаптированные к человеку типы зданий и создавали из них сложные украшения. Эти художественные украшения были фантастическими, волнующими, волнующими; тем не менее, они оставались в пределах дисциплины адаптированного для человека здания. После цезуры Баухауза можно было мутировать всю структуру , чтобы создать своего рода экстравагантное драматическое визуальное заявление — возможно, просто размер или смелые инженерные подвиги консолей и тому подобное. Они показали бы наше технологическое мастерство, наше экономическое процветание или наш статус просвещенных современников.

Этот подход «Зрелище новизны» стал доминирующей моделью в архитектуре, которая во многом остается с нами и по сей день. Какими бы удивительными и новыми ни казались формы сегодняшней новой архитектуры, они остаются тесно связанными с этой почти вековой моделью. Действительно, Novelty Spectacle стал образцом не только для зданий, но и для целых городов.

Джейн Джейкобс в своей классической книге 1961 года « Смерть и жизнь великих американских городов» не была добра к Ле Корбюзье, в частности, за использование этой соблазнительной (для других архитекторов) формы архитектурной драмы:

«Мечта Ле Корбюзье город оказал огромное влияние на наши города. Он был восторженно воспет архитекторами и постепенно воплотился в десятках проектов… Его город был похож на чудесную механическую игрушку. При этом его замысел, как архитектурного произведения, отличался ослепительной ясностью, простотой и гармонией. Это было так упорядоченно, так заметно, так просто для понимания. Он сказал все в одно мгновение, как хорошая реклама».

Но она продолжила, что о том, как на самом деле работает город, город Ле Корбюзье не говорил «ничего, кроме лжи». Это было связано с тем, что это было не контекстуальное решение в реальном живом городе, а скорее объект, вставленный в ландшафт в основном для визуального эффекта. Это было воображаемое видение города, нарисованное на бумаге кем-то, кто понятия не имел о том, как функционирует живой город, а именно, что он действует не за счет силы абстрактных образов, а за счет сетей и соединений, обмена информацией и потоков энергии на различных объектах. весы (Salingaros, 2005). Люди будут общаться только в том случае, если геометрия города в человеческом масштабе создаст общие пространства с нужной сложностью.

Родственное расстройство путает структуры жизни и структуры искусства. Как также отметил Джейкобс, искусство — чрезвычайно важная часть городской жизни, но это не то же самое, что городская жизнь . Мы не можем относиться к ткани зданий и кварталов просто как к холсту для нашего искусства и ожидать, что если искусство достаточно велико (по чьему критерию?), все будет хорошо. Это мало чем отличается от «магического мышления» древних обитателей пещер, которые рисовали бизонов на стенах, надеясь обеспечить успешную охоту. Тем не менее, многие архитекторы сегодня кажутся совершенно невежественными и даже пренебрежительно относящимися к реальным социальным и психологическим потребностям людей, находящихся на их попечении, и гораздо больше заботятся о том, чтобы их здания выглядели как выразительные объекты искусства. Позже Джейкобс отметила в своей книге, что «стремление к внешнему виду вещей в качестве основной цели или главной драмы может создать только проблемы». И беда, как она задокументировала, хлынула потоком.

За последние полвека явным результатом «архитектурной близорукости» стали здания, создатели которых были настолько озабочены драматизмом своего внешнего вида, что не соответствовали самым фундаментальным человеческим критериям. Они изолируют людей; они не дают достаточно света; или обеспечить плохое качество света; они создают враждебную пешеходную среду на своих краях; они вызывают чрезмерное затенение; или создавать ветры в так называемом «эффекте каньона»; или они улавливают загрязняющие вещества в «синдроме больного здания»; они расточительно используют ресурсы; и т. д. Более того, сами по себе здания — это расточительное использование ресурсов, потому что они вряд ли будут хорошо любимы, за ними будут ухаживать, ремонтировать, модифицировать и повторно использовать в течение многих лет. Короче говоря, люди не только находят их уродливыми, но и представляют собой принципиально неустойчивый способ создания человеческой среды.

3. Тренинг видеть параллельную реальность.

Обучение необходимо для того, чтобы вызвать у ученика «архитектурную близорукость», как показывают исследования. Причина в том, что специфическая промышленная эстетика, которая сейчас считается нормальной в архитектуре, противоречит нашим физиологическим потребностям (Salingaros, 2006). Мы, люди, эволюционировали в сложной, фрактальной, структурно иерархической среде, так что наша нейрофизиология позитивно реагирует и получает сенсорное удовольствие от естественной среды. Традиционная архитектура и урбанизм во всех их многочисленных вариациях, проявленных на протяжении тысячелетий и географических расстояний, точно следуют этой природной геометрии, поэтому наш мозг распознает их и реагирует на них.

Обучение добавляет дополнительные слои предпочтений к нашим инстинктивным, развитым реакциям. Архитектурная школа тратит несколько лет на то, чтобы приучить студента реагировать преимущественно на абстрактные промышленные формы и поверхности. В то же время эта промышленная эстетика рекламируется как превосходящая все предыдущие, традиционные выражения построенной геометрии. Сложные теории истории и техники приводятся в качестве апологии этой теперь правильной эстетики, исключительно соответствующей этому совершенно уникальному кульминационному периоду истории (Banham, 19).60; Гидион, 1941 г.; Гропиус, 1965). Все эти усилия создают людей, которые видят вещи иначе, чем остальные из нас.

Эта долгосрочная программа психологической подготовки с момента ее разработки в первоначальном Баухаузе оказалась чрезвычайно эффективной. Архитектор воспринимает мир совершенно иначе, чем любой человек, не прошедший такого же обучения. Благодаря усвоению предпочтений, полученных из абстрактных образов, которые перевешивают нашу неврологическую структуру, со временем реакции становятся автоматическими и вытесняют другие, более врожденные реакции. Результатом этой эстетической гегемонии является феномен «архитектурной близорукости», интерпретации реальности, соответствующей укоренившимся убеждениям.

В тех ситуациях, когда эмоции не вызываются инстинктивно человеческой физиологией, наша эволюционная структура не имеет решающего значения и ее можно обойти. Таким образом, перед рисунками или проектами на экране компьютера имеется достаточная эмоциональная изоляция, и архитектор положительно оценивает промышленные, минималистические, «современные» проекты как изолированные объекты, обладающие приятной ясностью и монадической разборчивостью. (По выражению Джейкобса, проекты «говорят все в одно мгновение, как хорошая реклама».) В то же время все, что напоминает сложность традиционной архитектуры, автоматически оценивается негативно (его значение якобы связано с реакционной или мещанской культурой). ) и отклоняется без всякого отражения.

Однако ситуация значительно усложняется всякий раз, когда архитектор сталкивается со строением лично, немедленно, физически, в полном масштабе. Здесь когнитивный диссонанс вступает в игру каждый раз, когда он физически сталкивается со структурой. Например, перед или внутри здания, имеющего современный «вид» с минималистскими индустриальными характеристиками и, возможно, преднамеренным структурным дисбалансом, тело архитектора подает определенные сигналы тревоги, тогда как его / ее разум вспоминает положительное предубеждение, запечатленное во время обучения. Наоборот, перед или внутри традиционного здания со всей человеческой сложностью, способствующей композиционной гармонии, тело архитектора получает положительные сигналы самочувствия и информационное питание, а в то же время его разум извлекает приобретенный негатив. предубеждение.

В обеих этих ситуациях архитектор получает смешанные сигналы — фактически противоречащие друг другу — от застроенной среды. Всякий раз, когда обычная интуиция дает сбой, наш организм больше не может доверять своей внутренней интерпретации мира. Наше «я» испытывает тревожное ощущение бестелесности. Мозг, таким образом, обращается к сохраненным эталонным образам для интерпретации реальности — он вынужден принимать то, что оказывается под рукой, в данном случае образы абстрактной индустриальной современности, усвоенные в процессе обучения. С этого момента многие архитекторы не «видят» связную, связную сложность мира, а вместо этого заменяют визуальный образ своих глаз альтернативной искусственной реальностью, созданной в их сознании.

4. Как архитекторы оправдывают когнитивный диссонанс.

Несогласованные сигналы будут продолжать требовать внимания в течение всего времени, пока архитектор физически испытывает здание, вызывая стресс, который может привести к физическому заболеванию. Однако тот же стресс испытывает и не-архитектор, вынужденный жить в здании с чуждой, неадаптивной геометрией.

Архитекторам удалось приспособиться к этому стрессу довольно неприятным образом. Они восприняли это как реальную цель самого произведения искусства, рационализировав ее как способ спровоцировать более глубокие размышления и переживания (Эйзенман, 19). 82). Это обычная рационализация того, что когда-то называлось деконструктивистской архитектурой. Конечно, одно дело спровоцировать такой стресс в галерее, где у зрителей есть некоторая подготовка и возможность выбора, и совсем другое — сделать это в масштабах района или города.

Да, наши друзья-архитекторы разделяют большую часть вины, но давайте помнить, что городские чиновники, руководители корпораций, городские застройщики, ипотечные банкиры и многие другие были частью этого процесса «архитектурной коммодификации», создавая привлекающий внимание дизайн продукта. а не хороший устойчивый экологический дизайн. Клиенты, следуя тому, что они считали общим мнением о том, что такое великая архитектура, поручали архитекторам строить нечеловеческие сооружения.

Существует множество свидетельств того, что люди будут в значительной степени следовать за стадом и с тем, что они считают заслуживающим доверия авторитетом. Знаменитое исследование психолога Стэнли Милгрэма показало, что люди неожиданно отказываются от своих собственных моральных суждений, убеждений и этики в присутствии предполагаемого авторитета (Salingaros, 2011). То же самое и с восприятием и эстетическими предпочтениями в присутствии других. Групповое мнение может взять верх над собственными чувствами. Люди решат, что они что-то видят или им что-то нравится, просто потому, что они думают, что другие это видят или им это нравится. Но «другие» могут делать то же самое — то есть никто на самом деле не верит и не любит то, что видит!

Этот эффект перекликается со старой басней о «новых одеждах императора». Никто не хочет быть тем, кто скажет, что император голый, из страха быть осмеянным. Только маленький ребенок имеет наглость сделать это, позоря всех взрослых вокруг себя. В том же духе многие не-архитекторы откровенно боятся высказываться — боятся, что их сочтут архитектурными обывателями, невежественными в отношении «хорошего дизайна», невежественными в отношении «профессионального мастерства» или просто не в ногу с тем, что они считают главным. большинство. На самом деле, они могут держать руку на пульсе реальных проблем, которые архитекторы в своем стремлении сделать «заявление» или привлекающий внимание скульптурный объект проигнорировали или подавили: такие вопросы, как то, хорошо ли люди чувствуют себя в здании, или могут найти дорогу к входу, или им неприятно идти по улице перед ним.

Все это, конечно, не тривиально. Они являются сутью функционального целостного урбанизма, в котором люди могут ходить, ориентироваться, хорошо себя чувствовать и даже испытывать какое-то желание там жить. Короче говоря, желания и инстинктивные реакции сообщества — это сама суть большого, живого города, в отличие от банального и неблагополучного. Дисфункция таких основанных на образе городских мест — к сожалению, слишком распространенная в послевоенную эпоху — это то, что заставило многих людей бежать в пригород с их упрощенными идеями уединения в частном саду. (Поколения девелоперов нажили состояния, поощряя это пригородное бегство с помощью противоположных вводящих в заблуждение образов: особняков, стоящих на огромных лужайках). Это также обернулось дисфункциональным сбоем из-за заторов на дорогах, заброшенной застройки и изолированных домов, зависящих от автомобилей.

Ясно, что если мы хотим устойчивой формы поселения, нашим зданиям придется работать намного усерднее, чтобы создать дружелюбную, здоровую среду для всех людей, а не только для того, чтобы умилостивить элитных знатоков зданий-объектов. Это означает, среди прочего, что к проблеме «архитектурной близорукости» нужно относиться серьезно, так же как мы серьезно относимся к куриной слепоте среди водителей. Нам нужны корректирующие линзы.

5. «Корригирующие линзы» для архитектурной близорукости.

Что это за корректирующие линзы? Прежде всего, заново интегрировать потребности людей, их сенсорный опыт мира и их участие в процессе проектирования зданий. Ведущая теория дизайна сегодня выступает за «совместный дизайн», при котором пользователи становятся частью команды дизайнеров и проводят ее через эволюционные адаптации, чтобы сделать дизайн более успешным и оптимальным. Архитекторы проводят больше времени, разговаривая со своими пользователями, делясь своим восприятием и пониманием их потребностей: не только эгоистичной потребности архитектора в художественном самовыражении или, что еще хуже, его/ее потребности произвести впечатление на других архитекторов и элитных знатоков-критиков. Мы не имеем дело с объектами в галерее скульптур, которые могут быть рассмотрены или не рассмотрены теми, кто хочет это сделать, или нет. Клиенты, академические круги, политики и средства массовой информации забыли об этом основном факте, который является ключом к построению живой городской ткани.

Сейчас мы имеем дело со средой, в которой подобные скульптурные здания, основанные на изображениях, навязываются людям, независимо от того, выбирают они их или нет. Проще говоря, архитекторы обязаны заботиться о своих клиентах и ​​пользователях. Они не художники, свободные от всякой ответственности, вопреки всей их академической подготовке, поощряющей стремление стать новым «стархитектором». Если их скульптурные здания, основанные на изображениях, падают, они несут за это ответственность. Точно так же, если такие здания «рушатся на работе» по удовлетворению человеческих потребностей — если они чрезмерно напряжены или наносят ущерб качеству жизни — тогда это своего рода архитектурная ошибка, и не меньше.

Во-вторых, устаревшая модель архитектуры как некоего произведения, мутировавшая в драматических скульптурных формах для привлечения внимания, уступает место модели архитектуры как неотъемлемой части живого человеческого ландшафта. Недостаточно инициировать это изменение, просто высказавшись: клиенты, политики и простые люди должны настаивать на адаптивном критерии для всех зданий с этого момента, иначе мы увидим только продолжение обычного бизнеса. По-прежнему остается достаточно места для приключений искусства, для драматического освещения реальных структурных качеств вместо абстрактного экспрессионизма, который слишком близок к дизайну продукта и маркетингу.

В-третьих, мы можем учиться на процессах, которые природа использует для создания сложных адаптивных форм. По сравнению с ними люди нашего времени грубы и примитивны, и никакое творческое воображение или «магическое мышление» не компенсируют эту фундаментальную слабость. Опасное самонадеянность заметна у современных архитекторов, желающих бросить вызов природе. Такое отношение не готовит практикующего учиться у природы. Архитекторам нужен новый способ воспеть величие и красоту города и его место в естественном порядке вещей. Этот новый способ проектирования интегрирован с нашими собственными врожденными потребностями как человеческими существами. Это «место искусства» в архитектуре — не как хозяина, а как слуги жизни.

Многообещающая новая область биофилии предполагает, что люди эволюционировали с определенными основными эстетическими и физиологическими потребностями: наличием растительности, воды, солнечного света, животных, а также геометрическими отношениями, которые сопровождали наш эволюционный опыт с этими структурами. Используя этот богатый словарь элементов биофильного дизайна, мы можем иметь чрезвычайно богатое разнообразие дизайнерских возможностей — богатый диапазон художественного самовыражения — и в то же время удовлетворять потребности людей. И в рамках того же жизнеутверждающего процесса мы можем удовлетворить и экологические потребности окружающей среды.

6. Проблема противоположностей.

Мы так часто обсуждаем феномен «архитектурной близорукости» с архитекторами, которые отвергают его и настаивают на том, что все дело в эстетике или во мнении. Но этот старый релятивистский нарратив категорически противоречит растущему количеству современных научных открытий. Да, у людей огромное разнообразие переживаний и вкусов — и это прекрасно, — но эти феномены порождены общим набором структурных процессов, которые можно идентифицировать и разделить. Некоторые переживания, несомненно, наносят вред здоровью и благополучию точно так же, как, скажем, структура молекул выхлопных газов автомобилей вредит здоровью и благополучию. Бессмысленно говорить, что наше повествование об автомобильных выхлопах такое-то и такое-то, мы хотим, чтобы люди испытали это и были ими спровоцированы — это не изменит того факта, что мы делаем людей нездоровыми.

Мы можем легко оценить этот момент, представив произведение искусства, которое вносят в психиатрическую палату, где лечат суицидальную депрессию. Представьте себе художника, который сказал: «Я художник, и я имею право размещать свои тревожные темные формы там, где мне заблагорассудится». Скорее всего, мы бы сказали: «Нет, не здесь». Но чем на самом деле отличается остальная часть города с его смесью людей с разным состоянием здоровья?

Врачи узнали, что определенные аспекты среды, в которой находятся пациенты, способствуют благополучию, и теперь они используют этот «научно-обоснованный дизайн» для улучшения качества жизни своих пациентов. Точно так же адаптивная архитектура и градостроительство в масштабе человека опираются на поддающиеся обнаружению правила проектирования. Мы предположили существование таких правил (Salingaros, 2005; 2006), в то же время предположив, что неадаптивной эстетики легко достичь из правил адаптивного дизайна, просто обратив их. То есть, поскольку рекомендации по проектированию адаптивных, контекстуальных сред известны инстинктивно, поступают наоборот, чтобы создать форму, которая поражает наблюдателя своей визуальной новизной и отсутствием контекста.

Наш коллега Яап Доусон недавно подкрепил эту идею, рассказав нам о своем опыте преподавания:

«Бессознательное правит нами, как бы мы ни старались осознать небольшую часть нашей жизни. Что я также обнаружил, работая со студентами последние 27 лет, так это то, что они очень быстро усваивают правила дизайна модернизма, не обращаясь к собственному опыту строительства зданий или пространств. И если посмотреть на эти правила, то просто надо сделать другой вывод: чтобы им следовать, нужно знать нормальный, народный, классический, архетипический строительный язык. Если вы знаете этот язык, то вы просто делаете его противоположность, чтобы получить модернизм. Мой вывод: осознание вневременного языка присутствует у людей, но они учатся его подавлять. Но я думаю, что что-то скрывается за групповым мышлением; и это страх доверять своему собственному опыту — в теле и душе — зданий и пространств. Любой ребенок доверяет этому опыту».

Таким образом, мы заключаем, что «архитектурная близорукость» является симптомом принятия противоречивого и противоположного взгляда на мир. Это также объясняет упорство архитекторов — постоянное, резкое и граничащее с навязчивостью — в необходимости «просвещать» публику. Каждый раз, когда публичные дебаты сосредотачиваются на базовой дихотомии в восприятии архитектурной формы между архитекторами и не-архитекторами, стандартная реакция первых состоит в том, чтобы просить о большем «образовании» обычных граждан и отвергать естественную человеческую реакцию на их работу как «неискушенный» и «обывательский». Архитекторы действительно хотят, чтобы нормальные люди подверглись такой же инверсии, и тогда все могли бы согласиться с той же внеконтекстной, неадаптивной эстетикой здания.

Поскольку люди, не обученные идеологии, продолжают видеть сложность и согласованность в жилой среде и отказываются принимать «архитектурную близорукость», стратегия архитектора состоит в том, чтобы просто заменить искусственную среду так, чтобы она больше не содержала этих основных элементов живой структуры.

Многие современные ведущие архитекторы чувствуют себя обязанными коренным образом изменить мир, чтобы привести его в соответствие с предпочитаемой ими безжизненной индустриальной парадигмой. Если не-архитекторы (т. е. остальное население) не выдержат этого давления, мы рискуем медленной потерей из-за истощения всех наиболее эмоционально питающих творений человечества. Например, архитекторы видят хорошо функционирующее и любимое городское пространство, но воспринимают его как уродливое и оскорбительное, остро нуждающееся в немедленной «переквалификации» для превращения в современный хард-индустриальный объект. Политики с удовольствием соглашаются, чтобы угодить строительным компаниям, которые наживаются на ненужном сносе и перестройке. В результате получается стерильное открытое пространство, неиспользуемое, нефункциональное и мертвое — но в глазах архитекторов операция удалась!

Культура, основанная на абстрактной, несвязанной концепции пространства, прямо сейчас меняет наш мир к худшему. Параллельная реальность заменяет живую. При активной поддержке политиков и строительной индустрии архитекторам было поручено разрушить исторические здания и городские пространства по всему миру. Поскольку «архитектурная близорукость» оправдывается в прессе как совершенно нормальное явление, такие вмешательства хвалят их промоутеры, но они оказываются губительными для городской ткани и ненавидятся потенциальными пользователями. Все эти проекты, как правило, выглядят одинаково. Это неудивительно, поскольку проекты генерируются одними и теми же абстрактными модернистскими образами в сознании архитекторов, не обращающих внимания на соединительную геометрию, которая могла бы стать катализатором возможной жизни в таком пространстве.

Архитектор Рем Колхас (Rem Koolhaas) недавно заявил, что одноразовые значки не повышают качество, а фактически ухудшают городское качество. Этот слайд появился в презентации Колхаса, а затем в публикации в блоге ArchitectureWeek.

7. Новый Архитектор.

Нам отчаянно нужен архитектор нового типа: более сосредоточенный на процессе, чем на продукте, на контексте, а не на объектах. Готовя нашего нового типа архитектора к практике, мы должны пересмотреть способы, которыми архитекторы вознаграждаются сегодня: коррумпированная и кровосмесительная система финансовых стимулов, корпоративный брендинг и создание имиджа, которые вознаграждают экстравагантного «звездного архитектора» над контекстуальным практиком. Как только мы достигнем консенсуса в отношении радикальных изменений, будет несложно найти новые способы вознаграждения за хорошую работу с помощью большего количества стимулов, таких как награды, комиссионные, научные исследования, которые выявляют как успехи, так и неудачи, и другие, более сильные отзывы.

Самое главное, мы должны реформировать архитектурные школы без дальнейшего промедления и сделать новый акцент на дизайне, основанном на фактических данных, который обращает внимание на оценки после заселения и, короче говоря, оценивает результат для человека. существ и серьезно относится к их потребностям. Долг демократического общества — научить студентов видеть и интерпретировать мир без идеологических шор.

И последнее, но не менее важное: мы приветствуем слепых с медицинской точки зрения архитекторов, которые мужественно практикуют, несмотря на свои физические недостатки. Подавая пример остальным представителям профессии, они визуализируют пространства «мысленным взором», испытывают на пальцах план здания, напечатанный на тисненой бумаге, и физически проходят по зданию, чтобы оптимизировать опыт пользователя. Те слепые архитекторы посрамляют своих коллег, которые, наделенные даром зрения, отказываются пользоваться своими глазами.

ССЫЛКИ.

Banham, R. (1960) Теория и дизайн в эпоху первых машин , Прегер, Нью-Йорк.

Эйзенман, П. (1982) «Дебаты Александра-Эйзенмана», Katarxis 3 , 2004

Гидион, С. (1941) Пространство, время и архитектура , издательство Гарвардского университета, Кембридж, Массачусетс.

Гиффорд, Р., Хайн, Д. В., Мюллер-Клемм, В. и Шоу, К. Т. (2002) «Почему архитекторы и непрофессионалы оценивают здания по-разному», J. Исследования в области архитектуры и планирования , Vol. 19, № 2, стр. 131-148.

Гропиус В. (1965) Новая архитектура и Баухаус , MIT Press, Кембридж, Массачусетс.

Джейкобс, Дж. (1961) Смерть и жизнь великих американских городов , Рэндом Хаус, Нью-Йорк.

Салингарос, Н. А. (2005) Принципы городской структуры , Techne Press, Амстердам, Голландия.

Салингарос, Н. А. (2006) Теория архитектуры , Умбау-Верлаг, Золинген, Германия.

Салингарос, Н. А. (2011) «Когнитивный диссонанс и неадаптивная архитектура», P2P Foundation , 2 февраля 2011 г.; перепечатано Научно-исследовательским институтом пермакультуры , 9 февраля 2011 г .; перепечатано INTBAU Essays, 17 марта 2011 г. 

Sage and Coombe Architects | Около

Профиль

Мы создаем архитектуру, укрепляющую сообщества. Под руководством Дженнифер Сейдж FAIA и Питера Кумбэ AIA компания Sage and Coombe Architects создала портфолио, ориентированное на социальную инфраструктуру, посредством разнообразных проектов, начиная от многоэтапной трансформации музея Ногучи и заканчивая дизайном телефонных будок нового поколения в Нью-Йорке. Мы работали с мэрией Нью-Йорка, чтобы помочь восстановить Rockaways после урагана «Сэнди». В рамках инициативы Design Excellence Initiative города Нью-Йорка мы создали отмеченный наградами прототип парковых сооружений, который был принят в качестве нового стандарта. За два десятилетия наша команда спроектировала библиотеки, парки, пожарные депо, спортивные сооружения, центры искусств, школы для всех возрастов, и время от времени мы берем в аренду пляжный домик, таунхаус или пентхаус.

Наш офис гибко и непредвзято подходит к решению любых задач. Наша работа инклюзивна, совместна и экологически устойчива. Мы принимаем неожиданное и стремимся привнести в нашу практику легкость и юмор, потому что знаем, что у проблемы всегда есть несколько решений.

Мы верим в общественную работу. Мы верим в города, большие и маленькие. И самое главное, мы верим в способность архитектуры вдохновлять.

Sage and Coombe Architects — коммерческое предприятие, принадлежащее женщинам (WBE), сертифицированное в Нью-Йорке и Нью-Джерси.

Люди

• Дженнифер Сейдж, партнер

  FAIA, LEED AP

• Питер Кумб, партнер

  АИА, LEED AP

• Дэвид Хесс, ассоциированный партнер

  AIA, LEED BD+C, CPHC

• Кит Ян, ассоциированный партнер

• Франсиско Браун, директор по связям с общественностью

  доц. АИА

• Лаура Бак, сотрудник

  АИА

• Келси Коэн, дизайнер

• Аннабель Коулман, дизайнер

• Кристина Драги, старший юрист

  AIA, LEED AP BD+C, CPHC

• Антония Джануцци-Томас, дизайнер

• Ли Кун, Архитектор

  АИА

• Анна Логинова, офис-менеджер

• Сара Мурадо, Архитектор

  АИА

• Марианна Непсунд, дизайнер

• Шарлотта Пейдж, сотрудник

  АИА, CPHD

• Майкл Пидерит, дизайнер

• Макс Сен-Пьер, дизайнер

• Шарлотта Си Винг Хо, дизайнер

• Тодд Тушер, архитектор

  АИА

• Кейтлин Уотсон, архитектор

  АИА

Выберите клиентов

• Бенджамин Мур и компания
• Арт-центр Бронкс Ривер
• Синагога Бруклин-Хайтс
• Школа Бакли
• Городская и сельская школа
• Бутик Колетт
• Чартерная школа подготовки к демократии
• Департамент охраны окружающей среды Нью-Йорка
• Моторная рота 293
• ФДНЙ
• Охрана природы Большого Ньюарка
• Индийский центр искусства и культуры
• Международный фестиваль модной фотографии
• Садовый музей Исаму Ногучи
• Янович
• Фонд Дж. М. Каплана
• ЛеФрак Сити
• Юридические услуги Нью-Йорк
• Лютеранская средняя и старшая школа Лонг-Айленда
• Величина капитала
• Апартаменты Маджестик
• Мемориальная библиотека Мейплвуда
• Город Ньюарк, Нью-Джерси
• Корпорация экономического развития Ньюарка
• Центр города Ньюарк
• Нью-Йоркская публичная библиотека
• Департамент проектирования и строительства Нью-Йорка
• Департамент парков и зон отдыха Нью-Йорка
• Управление парков, мест отдыха и охраны исторического наследия штата Нью-Йорк
• Государственный исторический памятник Олана
• Чартерная школа «Наш мир соседства»
• Загородная дневная школа Poly Prep
• Альянс Rockaways Waterfront
• Колледж Святого Франциска
• Сигерсон Моррисон Розничная и оптовая торговля
• Смэк Меллон
• Монолог
• Галерея Талвар
• Город Хайленд-Парк, Нью-Джерси
• Киноцентр Трайбека
• Два Пятых Авеню
• Город Уилмингтон, Северная Каролина

Награды

Премия AIA за выдающиеся достижения в области общественной архитектуры, 2021 г.
Премия AIA New York State Excelsior, Павильон в парке конференц-хауса, 2021 г. Награды – почетное упоминание, 2020 г.
Павильон в парке конференц-хауса, главный приз архитектуры – почетное упоминание, 2020 г.
Mulberry Commons, Премия штата Нью-Йорк в области дизайна AIA, 2020 г.
Павильон Conference House Park, Премия штата Нью-Йорк в области дизайна AIA, 2020 г.
Mulberry Commons, Премия AIA в области дизайна в Нью-Джерси, 2020 г. , 2019 г.
Премия AIA New York State Excelsior Award, Bronx River Art Center, 2019 г.
Награда за выдающиеся достижения в области дизайна, Комиссия по общественному дизайну города Нью-Йорка, Bay Breeze Park, 2019 г.
Награда за признание лидерства сообщества Нью-Йорка — Teatro SEA и The Clemente Центр Сото Велес, 2019 г.
Здание дня, Центр искусств Бронкс-Ривер, Бронкс, штат Нью-Йорк, 2018 г.
День открытых дверей в Нью-Йорке: работы женщин, Крытый спортивный центр Ocean Breeze, Статен-Айленд, штат Нью-Йорк, 2018 г.
Выбрано для включения, Карточная игра «Искусство + энергия», Земля Инициатива Art Generator, 2018 г.
Премия AIA New York State Excelsior, Крытый спортивный центр Ocean Breeze, Статен-Айленд, штат Нью-Йорк, 2017 г.
Здание дня, Музей Ногучи, Лонг-Айленд-Сити, Нью-Йорк, 2017 г. Лонг-Айленд-Сити, штат Нью-Йорк, 2017 г.
Премия AIA Brooklyn/Queens Design Award, Музей Ногучи, Лонг-Айленд-Сити, Нью-Йорк, 2016 г. Нью-Йорк, 2015 г.
Премия AIA New York State Excelsior Award, FDNY Marine 9 Barracks, Staten Island, NY, 2014 г.
Почетная награда AIANY, выставка Edgeless School Exhibit, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, 2014 г.
Американская архитектурная премия, выставка Edgeless School Exhibit, Нью-Йорк , Нью-Йорк, 2014 г.
Награда общественной комиссии за выдающиеся достижения в области дизайна, Conference House Park, Статен-Айленд, Нью-Йорк, 2014 г.
Премия жюри Architizer, Swingtones в BEAM Camp, 2014 г.
Награда за заслуги, ASLA NY, Swingtones в BEAM Camp, 2014 г. 50 Architects Sustainability, 2013 Architect 50 Awards, Architect Magazine,
Award for Excellence in Design, Public Design Commission of the City of New York, Heineken Pavilion at the USTA Center in Flushing Meadows, 2013
AIA Design Award, штат Нью-Йорк, морской 9Казармы пожарной компании, 2013 г.
Премия SEGD за дизайн, Дизайн выставки школы Edgeless, CFA Нью-Йорка, 2013 г.
Награды за обслуживание и дизайн, Smack Mellon, Бруклин, 2013 г.
Победитель, Новое изобретение таксофона, NYC DoITT, 2013 г. Связь, 2012 г.
Награда за выдающиеся достижения в области дизайна, Комиссия по общественному дизайну города Нью-Йорка, Риверсайд-парк, южная фаза V: 4 сооружения, 2012 г.
Инициатива в области дизайна, Департамент парков и зон отдыха, ландшафтная команда с Mathews Nielsen Landscape Architects, 2012 г.
Design Excellence Initiative, Department of Parks and Recreation, Landscape Team with MKW Associates, 2012 г.
Выбрано для публикации, Wind Grazers, Regenerative Infrastructures, Land Art Generator Initiative, 2012 г. River Art Center, 2011 г.
Награда за выдающиеся достижения в области дизайна, Государственная комиссия по дизайну города Нью-Йорка, Bronx River Art Center, 2010 г.
Награда за выдающиеся достижения в области дизайна, Государственная комиссия по дизайну города Нью-Йорка, Ocean Breeze Track and Field Дом, 2010
Награда за выдающиеся достижения в области дизайна, Государственная комиссия по дизайну города Нью-Йорка, Казармы морской пехоты 9 пожарной компании, 2010 г. , Департамент транспорта Нью-Йорка, 2010 г.
Выбрано для публикации, Solar Sound Field, Объединенные Арабские Эмираты, Инициатива Land Art Generator, 2010 г.
Премия AIA Design Award, Штат Нью-Йорк, Публичная библиотека Нью-Йорка, Детский читальный зал филиала Форт-Вашингтон, 2009 г.
Отобрано для инициативы Design Excellence: одна из восьми фирм, Департамент парков и отдыха Нью-Йорка, 2009 г. Комната, 2007 г.
Финалист конкурса Чешской национальной библиотеки, 2007 г.
Отобрано для выставки, New York Fast Forward, Architectural League, 2007 г. 2006
Выбрано для участия в программе Design Excellence Initiative: одна из шести фирм, Департамент парков и зон отдыха г. Нью-Йорка, 2005 г. Хайлайн; Идеи по восстановлению 1,5 миль Манхэттена, Почетное упоминание, 2003 г.
Отобрано для выставки, Мемориал Пентагона 11 сентября, Вашингтон, округ Колумбия, 2002 г.
Почетное упоминание, Театр природы, конкурс Saluda Shoals Park, 2001 г.
Избрано для выставки, Асфальтовые джунгли парка Петросино, Витрина магазина искусства и архитектуры, 1996

Пресс

ROI-NJ: Vision for Newark: Mulberry Commons — это гораздо больше, чем трава, деревья, скамейки, 2019 г.

ARTFIX Daily: Ведущие архитекторы реагируют на застроенную и природную среду Оланы на новой выставке в церкви Фредерика, 2019 г.

Отходы 360: Архитекторы и дизайнеры стремятся к нулевым отходам в вызове, 2019

Architects Newspaper: Archtober почти здесь! Ознакомьтесь с расписанием «Здания дня», 2018 г.

Archinect: наш обязательный выбор для Archtober 2018, неделя 2 (9–15 октября), 2018 г. Здание дня, 2018 г.

NewarkNJ.gov: Мэр Барака закладывает основу для строительства Mulberry Commons на Малберри-стрит и Эдисон-плейс в центре города Ньюарк, 2017 г.

NJ.com: 11 лет разработки, Ньюарк представляет план «преобразования» центра города проект, 2017 г.

BrickCityLive: новаторская резина выходит на дорогу в Mulberry Commons Project Downtown, 2017 г.

Обузданный Нью-Йорк: строительство конференц-парка Статен-Айленда наконец-то продвигается вперед, 2017 г.

Нью-Йорк YIMBY: достопримечательности одобряют реконструкцию и восстановление бруклинского центра отдыха Sunset Park, 2017 г. Park, 2017

ROI-NJ: Преобразующий проект Mulberry Commons начинает работу в Ньюарке, 2017

Мемориальная библиотека Maplewood: Архитекторы представили концептуальный проект библиотеки Maplewood 21st Century, 2017

DDC: Проекты Статен-Айленда от DDC получили пять наград за архитектуру и дизайн в прошлом году, 2016

Газета архитекторов: Поток новых проектов на Статен-Айленде меняет некогда забытый район, 2016

Архитектурная премия: Ocean Breeze Indoor Athletic Facility, 2016

RunnerSpace: Крытая дорожка Ocean Breeze создавалась много лет — Брайан Тоуи, 2016

Мемориальная библиотека Maplewood: Попечители библиотеки выбирают архитектурную фирму для библиотеки 21 века, 2016

Staten Island Living NYC: Бег полезен для души, окружающей среды и Статен-Айленда, поскольку открывается трековый и спортивный центр Ocean Breeze, 2015 г. надеется охватить пять районов бесплатным Wi-Fi благодаря таксофонам нового поколения, 2014 г.

Hyperakt: школа Edgeless: проектирование учебного пространства для учебных пространств, 2014 г.

AIGA: тематическое исследование: пляжи Нью-Йорка, 2014 г.

Architizer: Rockaway Beach Open Up, 2014

ArchDaily: FDNY Marine 9 Barracks, 2014

Карандаши

Связаться с

Фрэнк Ллойд Райт объединяет архитектуру с природой в Fallingwater

Элеонора Гибсон | 7 июня 2017 г. 17 комментариев

Продолжая празднование 150 летия со дня рождения Фрэнка Ллойда Райта на этой неделе, мы углубляемся в историю Фоллингуотера – вызывающего восхищение дома отдыха , построенного архитектором на водопаде, который был назван «лучшим произведением американской архитектуры всех времен».

Фрэнк Ллойд Райт разработал Fallingwater в 1935 году для своего друга Эдгара Кауфманна и завершил его три года спустя. Клиент попросил дом для отдыха для своей семьи с видом на 30-футовый (девятиметровый) водопад природного заповедника Bear Run в сельской Пенсильвании.

Но, посетив это место, Райт заметил скалу, выступающую над текущей водой, и решил построить на ней дом и позволить воде течь под ним.

Фотография Роберта П. Рушака, предоставлена ​​Западно-Пенсильванским заповедником 9.0002 Взяв пример с краев скалы, американский архитектор перекрыл полы на трех этажах дома. Занятые серией террас, обернутых железобетонными балконами, они возвышаются над кромкой воды сзади и над лесистой долиной с других сторон.

Райт также расширил гостиную и кухню открытой планировки над потоком, чтобы создать большое пространство для семейного общения на тесном участке.

Помимо ссылки на окружающие природные формы, Райт выбрал местный песчаник для изготовления корпуса дома и ограниченную цветовую палитру для экстерьера, чтобы гарантировать, что дом гармонирует с окружающей средой.

Фотография Corsini Classic Summer, любезно предоставлена ​​Western Pennsylvania Conservancy

. Бетон окрашен в светлый охристый цвет, а стальные рамы ленточных окон окрашены в красный цвет, чтобы соответствовать цветам деревьев.

При этом Райт представил пример «органической архитектуры», своей философии, которая способствует гармонии между дизайном и природой.

Архитектор продолжил привносить в дом природу. Огромный каменный выступ выступает через пол гостиной, образуя сердце камина в ее центре, а валуны с этого места встроены в его стены.

Фотография Surfsupusa

Стеклянные двери выдвигаются из гостиной, открывая доступ к лестнице, ведущей к берегу реки. Ступени также ведут прямо из спальни Кауфмана на втором этаже. Ручью также позволили капать прямо в дом.

Структура здания была смелым выбором Райта и одним из его первых экспериментов с бетоном. Дизайн создавал напряженность между ним и Кауфманном, который часто сомневался в структурной целостности амбициозных консолей.

Кауфманн и его семья отдыхали в Фоллингуотере, пока он не умер в 1955 году. После этого имущество перешло к его сыну Эдгару-младшему.

Фотография Кристофера Литтла, любезно предоставлена ​​заповедником Западной Пенсильвании

. С 1963 года он принадлежит заповеднику Западной Пенсильвании, который теперь управляет им как музеем. С 2012 года дом использовался для ряда летних лагерей для обучения навыкам решения архитектурных задач старшеклассников и выпускников школ, которые надеются изучать архитектуру в университете. Недавно поблизости был построен ряд жилых домов для размещения этих жителей.

Fallingwater часто называют одним из шедевров Райта. В 1991 году Дом был назван Американским институтом архитекторов «лучшим произведением американской архитектуры за все время». Это было одно из 10 зданий архитектора, номинированных в Список всемирного наследия ЮНЕСКО в 2015 году.

Фотография Джеффри Нила

Завтра, 8 июня 2017 года, исполняется 150 лет со дня рождения Фрэнка Ллойда Райта. В рамках серии мероприятий, посвященных этому событию, в Фоллингуотер пройдет выставка «Райт для Райта», посвященная резиденциям, спроектированным самим архитектором.

Dezeen отмечает день рождения Райта, вспоминая пять его самых известных проектов. К ним относятся Дом Роби, его самое «совершенное выражение» стиля прерий, и Дом Холлихок, ранний образец архитектуры эпохи Возрождения майя.

Дом Холлихок Фрэнка Ллойда Райта — ранний образец архитектуры эпохи Возрождения майя

Подпишитесь на нашу рассылку

Ваша электронная почта

Dezeen Дебаты

Наш самый популярный информационный бюллетень, ранее известный как Dezeen Weekly. Рассылается каждый четверг и содержит подборку лучших комментариев читателей и самых обсуждаемых историй. Плюс периодические обновления услуг Dezeen и последние новости.

Новинка! Dezeen Agenda

Рассылается каждый вторник и содержит подборку самых важных новостей. Плюс периодические обновления услуг Dezeen и последние новости.

Dezeen Daily

Ежедневный информационный бюллетень, содержащий последние новости от Dezeen.

Dezeen Jobs

Ежедневные обновления последних вакансий в области дизайна и архитектуры, рекламируемых на Dezeen Jobs. Плюс редкие новости.

Dezeen Awards

Новости о нашей программе Dezeen Awards, включая сроки подачи заявок и объявления. Плюс периодические обновления.

Dezeen Events Guide

Новости от Dezeen Events Guide, справочника, посвященного ведущим событиям, связанным с дизайном, происходящим по всему миру. Плюс периодические обновления.

Мы будем использовать ваш адрес электронной почты только для отправки запрошенных вами информационных бюллетеней. Мы никогда не передадим ваши данные кому-либо еще без вашего согласия. Вы можете отказаться от подписки в любое время, нажав на ссылку отказа от подписки в нижней части каждого письма или написав нам по адресу [email protected].

Для получения более подробной информации см. наше уведомление о конфиденциальности.

Спасибо!

Вскоре вы получите приветственное письмо, поэтому проверьте свой почтовый ящик.

Вы можете отказаться от подписки в любое время, щелкнув ссылку внизу каждого информационного бюллетеня.

Поток новых проектов меняет Стейтен-Айленд

Жители Стейтен-Айленда называют нетерпеливый танец, который устраивают посетители, когда соходят с парома в Сент-Джордж, чтобы дождаться следующей лодки, возвращающейся на Манхэттен: «Перетасовка Статен-Айленда». ” Название отражает извечную трудность заставить новичков рискнуть выйти за приветственные ворота острова.

Местные заинтересованные стороны надеются, что волна новых застроек на береговой линии — и внутри страны — сгладит перетасовку в полноценный балет на тротуаре, который привлечет жителей и гостей острова в форме кусочка пиццы с населением 472 000 человек. Вот несколько новых проектов, которые меняют ландшафт забытого района:

Риверсайд

«Я думаю, что сейчас все возможности открываются во внешних районах, — с энтузиазмом говорит Джей Валгора, основатель нью-йоркской Studio V. Архитектура, Статен-Айленд — следующая граница. Я думаю, что на Стейтен-Айленде можно делать невероятно творческие вещи, которые было бы трудно сделать на Манхэттене».

В тени перекрестка Аутербридж на западном берегу острова Studio V строит зеленый торговый центр на берегу реки Артур Килл. Риверсайд Галерея соединяет 4

квадратных футов розничной торговли, включая кинотеатр и продуктовый магазин, до подиумов и мостов, подобных High Line, которые направляют посетителей перед магазинами и в сторону общественного парка и пляжа на набережной.

Риверсайд Галерея, вид сверху с севера. (Предоставлено Студией V)

Промышленное и природное наследие Статен-Айленда сходятся на набережной, и программа Riverside объединяет эти два ландшафта с зелеными крышами и мягкими краями, которые бдительно работают, чтобы защитить застройку от повышения уровня моря. Наклонные крыши торгового центра «вписываются в ландшафт» для сбора и очистки ливневых вод, а дождевой сад простирается до гаража, чтобы смягчить грань между естественной и искусственной средой. Ландшафтный архитектор из Нью-Йорка Кен Смит сотрудничает со студией над проектом, который готовится к заключительному этапу своего ULURP.

Для некоторых строительство на уязвимом для штормов Статен-Айленде может показаться пугающим, но Studio V буквально написала книгу о прибрежном строительстве: фирма сотрудничала с некоммерческой правозащитной группой Waterfront Alliance для создания Руководства по проектированию береговой линии (WEDG) — «LEED для на набережной», — пошутил Валгора в 2015 году. В Риверсайде восстановленное водно-болотное угодье площадью 10 акров обеспечивает первую линию обороны, хотя весь участок поднят над поймой. Коммерческие помещения приподняты над парковкой для дополнительной защиты.

Риверсайд Галерея, вид на одну из террас. (Предоставлено Студией V)

С «автомобильным доступом, который работает прекрасно», зеленые наклонности проекта зависят от укоренившейся автомобильной культуры Статен-Айленда, хотя спрос на общественный транспорт в этом районе растет. Riverside Galleria находится в 10 минутах ходьбы от железнодорожного вокзала, который в настоящее время восстанавливает MTA. Что еще более интересно, Studio V в рамках отдельного проекта ведет переговоры о строительстве остановки для высокоскоростного паромного сообщения на соседнем участке. Президент района Джеймс Оддо очень поддерживает проект, как и местные жители, которые настаивают на более широком доступе к общественному транспорту на Западном берегу.

На северном берегу

По пути из Манхэттена пассажиры почти чувствуют знаменитый островной паромный киль по правому борту, пока туристы устраивают селфи с Леди Либерти. Несмотря на связь с железной дорогой Статен-Айленда, автобусное сообщение и привлекательный район Сент-Джордж на склоне холма сразу за паромной пристанью со стороны Статен-Айленда, это было постоянным препятствием для выманивания посетителей из терминала.

«То, что делают многие из этих пассажиров, — это «перемешивание на Статен-Айленде»: они выходят из парома и слоняются по паромному терминалу, пока не прибудет следующий паром, и на самом деле они никогда не ступали на Статен-Айленд. Прямо сейчас там мало что видно сразу, поэтому вы можете понять, почему люди это делают», — пояснил Мунро Джонсон, вице-президент по развитию Корпорации экономического развития города Нью-Йорка (NYCEDC).

The New York Wheel откроется в 2017 году. (S9 Architecture / Perkins Eastman)

(Архитектура S9 / Перкинс Истман)

В ответ Статен-Айленд меняет приветствие. В ближайшие несколько лет планируется открыть множество ярких новых зданий, которые радикально расширят возможности для развлечений, ресторанов и магазинов, расположенных в непосредственной близости от терминала Сент-Джордж. Нью-йоркское колесо обозрения высотой 630 футов позволит одновременно 1440 водителям увидеть захватывающий вид на нью-йоркскую гавань. Разработано нью-йоркской компанией S9.Архитектура и Perkins Eastman (и производство Starneth, создателей London Eye) Нью-Йоркское колесо будет самым большим в своем роде, когда оно откроется в следующем году.

Вскоре жителям Нью-Йорка не нужно будет ездить в Кэтскиллс или Джерси, чтобы совершить покупки в классическом торговом центре в пригородном стиле. Торговый центр Empire Outlets площадью 1,1 миллиона квадратных футов строится рядом с паромным терминалом. Витрины магазинов, разработанные SHoP, напоминают итальянский город на холме, играя на возвышенности Святого Георгия, чтобы посетители могли лучше видеть гавань, когда они поднимаются на возвышенность по широким лестницам и стеклянным лифтам. Парковка скрыта под землей, а общественная площадь на берегу привлекает посетителей к набережной.

На Северном берегу расположены магазины Empire Outlets, спроектированные theShoP. (МАГАЗИН через NYCEDC)

(МАГАЗИН через NYCEDC)

Многофункциональный комплекс Lighthouse Point сочетает в себе 65 000 квадратных футов розничной торговли с отелем на 175 номеров, включая ресторан и развлекательную зону, а также 12-этажное жилое пространство площадью 94 000 квадратных футов, рабочее пространство для местных стартапов и предложения на свежем воздухе, такие как пляж, с которого открывается вид на колесо обозрения New York Wheel.

С 1860-х по 1960-е годы в Лайтхаус-Пойнт располагалась служба обслуживания маяков США, эпицентр операций по обслуживанию маяков в Соединенных Штатах. Разработка стремится сохранить сайт 19^{-й характер} -го века путем интеграции исторических зданий, внесенных в Государственный и Национальный реестр исторических мест, в новые торговые, гостиничные и жилые комплексы.

Десять лет назад NYCEDC выбрала Triangle Equities для разработки участка, и ожидается, что строительство по проекту стоимостью 200 миллионов долларов будет завершено в 2017 году. Проектом занимается бруклинская компания Garrison Architects.

Суммарно инвестиции в эти проекты на Северном побережье превышают 1 миллиард долларов, объяснил Джонсон, что делает их крупнейшей группой проектов на Статен-Айленде. Ключом к их успеху является сеть прибрежных эспланад, парков и инициатив по планированию, которые соединяют районы Томпкинсвилл, Стэплтон и Сент-Джордж друг с другом и с их набережными.

После десятилетий упадка промышленная набережная в соседнем Стэплтоне превращается в общественное пространство и открывается для новых инвестиций. Парк Нью-Стэплтон-Уотерфронт представляет собой зеленую зону площадью шесть акров с центральной эспланадой, которая привлекает пешеходов к югу от Сент-Джорджа и к воде от Бэй-стрит, главной улицы района. Парк закончен, а этим летом будет завершена приливная бухта с заболоченными территориями. Второй этап должен начаться в конце этого или начале 2017 года.

Набережная Нью-Стэплтона предназначена для привлечения посетителей с паромного терминала на набережную. (NYDEC)

(NYDEC)

Низкие здания вдоль набережной противоречат яркому коммерческому прошлому Стэплтона, хотя открытие моста Верразано-Нарроуз в 1964 году направило развитие внутрь острова, ускорив упадок этого района. ВМС США содержали небольшую базу по соседству; когда он был выведен из эксплуатации в 1995 году, не было принято никаких крупномасштабных планов по пришиванию района к его берегу.

Джонсон называет новое открытое пространство Стэплтона одним из «самых захватывающих» примеров проектов, которые соединяют районы с их набережной. Парк в сочетании с возрождением коридора Бэй-Стрит, проводимым NYC Planning, играет центральную роль в стимулировании возрождения района: город инвестирует 130 миллионов долларов в связи с общественной инфраструктурой, парки, реконструкцию дорог и другие улучшения. Соединительные улицы, по которым проходит движение с Бэй-стрит, реконструируются, чтобы улучшить поток людей из центра города к воде, расположенной в двух кварталах. Есть надежда, что улучшения в Стэплтоне и главной магистрали Томпкинсвилля будут способствовать многофункциональному развитию.

Одним из таких проектов является URBY, жилой комплекс на 900 квартир от Ironstate Development, предназначенный для молодежи. Комплекс на набережной, предназначенный только для сдачи в аренду, спроектированный амстердамской Concrete, может похвастаться более чем 35 000 квадратных футов коммерческих площадей, включая кафе и модный винный погреб. Первый этап — 571 единица — дебютировал в феврале 2016 года.

(Ironstate)

URBY (предоставлено компанией Ironstate)

Чтобы спланировать текущее развитие, NYCEDC регулярно встречается с местным консультативным комитетом Bay Street, «глазами и ушами на улице», — сказала Эмма Пфохман, старший менеджер проекта в NYCEDC. «Люди все еще нервничают из-за наплыва туристов, но большинство считают инвестиции в Статен-Айленд хорошим делом». Сохраняются опасения по поводу того, как прогнозируемое увеличение числа посетителей повлияет на транзит, хотя NYCEDC разрабатывает логистику с агентствами-партнерами, такими как NYC DOT.

Для Джонсона неясно, создаст ли эскалация развития на Северном берегу прецедент для урбанизации в других частях острова, хотя он и размышлял о присущей рынку самой локации. «У вас есть этот удивительный бесплатный паром, который перевозит 22 миллиона пассажиров в год, в том числе два миллиона туристов ежегодно. Это уже большая экспозиция на рынке».

Крытый спортивный комплекс Ocean Breeze, спроектированный Sage and Coombe (предоставлено NYC Parks)

(любезно предоставлено парками Нью-Йорка)

Однако на юге есть один малоизвестный проект, ориентированный на энергичных местных жителей. Крытый спортивный комплекс Ocean Breeze расположен на территории парка Саут-Бич площадью 110 акров, созданного в рамках инициативы PlaNYC бывшего мэра Блумберга, целью которой было создание огромных парков в каждом районе. Спроектированный Sage and Coombe из Нью-Йорка для Департамента парков Нью-Йорка, комплекс площадью 135 000 квадратных футов находится на завершающей стадии строительства, хотя трасса открыта для проведения мероприятий с ноября прошлого года. Как и большинство крупных общественных работ, управление проектом от проектирования до строительства осуществлялось Департаментом проектирования и строительства города Нью-Йорка (DDC).

Комплекс является одним из самых высокотехнологичных в регионе: шестиполосная 200-метровая трасса с гидравлическим уклоном может быть преобразована в восьмиполосную плоскую трассу для тренировок. Арена на 2500 мест может похвастаться фотосенсорным управлением освещением и «крутой» крышей, которую можно модернизировать для размещения фотогальванических технологий, а окна из фритированного стекла, на которые накладываются изображения бегунов, флоры и фауны, служат в качестве солнцезащитных экранов. Структура находится над одним из последних участков естественных прибрежных пастбищ на Статен-Айленде, чтобы обеспечить естественный буфер против штормовых нагонов.

На объекте есть 200-метровая дорожка с гидравлическим уклоном, которая превращается в плоскую дорожку для тренировок. (Предоставлено парками Нью-Йорка)

(любезно предоставлено парками Нью-Йорка)

Внутри страны

В одном историческом месте заинтересованные стороны работают быстро, чтобы привлечь паромных туристов вглубь страны.

В дополнение к совместной работе над Riverside Galleria Studio V и Smith создают генеральный план единственного отреставрированного исторического города Нью-Йорка в центре Статен-Айленда. План предусматривает сохранение и повторное использование существующих построек Ричмонд-Тауна, а также увеличение плотности за счет новых зданий. Надежда состоит в том, чтобы создать пункт назначения в пределах города: «Мы описываем проект как немного Вильямсбург, Вирджиния, и немного Вильямсбург, Бруклин», — сказал Валгора. Некоммерческая организация, управляющая сайтом, хотела бы, чтобы продавцы продуктов питания, магазины и, возможно, пивоварня привлекли жителей Нью-Йорка и других жителей к зеленому музею живой истории.

В двух милях отсюда разработчики дают пожилым людям, или «активным взрослым», на языке разработчиков, возможность стареть на месте.

Многие здания Фермерской колонии, построенные в 1930-х годах или ранее, будут преобразованы в жилые и общественные помещения для пожилых людей. (Предоставлено v+b)

К 2020 году пожилое население Стейтен-Айленда достигнет 78 000 человек, что на 31% больше, чем сегодня, и, по данным подразделения NYC Planning в Стейтен-Айленде, является самым большим процентным увеличением среди всех районов. В ответ на растущий спрос на жилые помещения для престарелых, Landmark Colony представляет собой полномасштабную жилую реконструкцию фермы New York City Farm Colony площадью 45 акров, которая когда-то была государственным домом для бедного населения города, где жители должны были собирать овощи, чтобы заработать себе на жизнь. хранить. Сегодня это место является достопримечательностью, но находится в руинах, магнитом для художников-граффити и диких животных, которые бродят по соседнему Зеленому поясу Статен-Айленда. Местная фирма vengoechea + boyland architects (v + b) превращает шесть из 11 зданий на участке в жилые дома на 350 квартир. Завершит программу клубный дом с открытым бассейном, магазином и рестораном на периферии застройки. Одно строение будет сохранено в виде руин.

План территории колонии Landmark (любезно предоставлено V+B)

Визуализация общежития в колонии Ориентир (предоставлено V+B)

Во время недавнего визита воздух был насыщен хлорофиллом, по территории бродили олени, а виноградные лозы ползли внутри домов в голландском стиле с двускатными крышами, которые в последний раз были заселены в 1970-х годах. Директор v+b Пабло Венгочеа был вице-председателем Комиссии по сохранению достопримечательностей Нью-Йорка, поэтому планы v+b включают контекстуальное, адаптивное повторное использование, которое комиссия считает благоприятным для известных, но изношенных строений: v+b намеревается повторно использовать полевой камень из некоторых структуры для новых зданий, в том числе резиденции, стилизованные под каретные сараи, лофты и коттеджи, которые будут интегрированы в существующие исторические постройки.

Принимая во внимание пожилых людей, большинство входов находятся на одном уровне, и лишь немногие жилые дома имеют настоящие вторые этажи, хотя во многих есть чердаки, которые можно использовать как гостевые спальни или складские помещения. (Жители двухэтажных домов смогут оборудовать свои дома внутренними лифтами.)

Ландшафтный план, выполненный в сотрудничестве с нью-йоркской студией Нэнси Оуэнс, сделает территорию пышной и похожей на парк, сосредоточенной вокруг ольмстедского дома. центральный зеленый, который отсылает к классическому дизайну парка Нью-Йорка. Ландшафт, зеленое ядро ​​с зеленой периферией, дополняет застройку с низкой плотностью застройки, сказал директор Тим Бойланд. «Мы использовали половину допустимого FAR для сайта».

Landmark Colony сейчас готовится к разработке дизайна.

Несмотря на то, что крупные проекты на Северном берегу близятся к завершению, а новые застройки строятся внутри страны и в других местах, Статен-Айленд готов сохранить свой статус самого пасторального района Нью-Йорка еще долгое время. Это, однако, не является оправданием для заядлых горожан, которые занимаются перетасовкой: садитесь в автобус, идите к воде и осмотритесь.

 

Зеленый шумозащитный барьер и солнцезащитный козырек, вдохновленные торрент-лягушками, листьями мимозы и пустынными улитками — инновации — AskNature

Инновация: концепция дизайна

Зеленый шумозащитный барьер и солнцезащитный козырек, вдохновленный торрент-лягушками, листьями мимозы и пустынными улитками

Чувствительная стена

2020

Изображение: Роберт Маркос / Wikimedia Commons / CC BY SA — Creative Commons Attribution + ShareAlike

Цели ООН в области устойчивого развития адресованы

• Цель 3: Хорошее здоровье и благополучие

• Цель 9: Промышленные инновации и инфраструктура

• Цель 11: Устойчивые города и сообщества

• Цель 13: Действия по борьбе с изменением климата

Финалист конкурса Global Design Challenge 2020

Эта концепция дизайна была разработана участниками конкурса Global Design Challenge Института. Описания ниже взяты из заявочных материалов команды.

Местоположение: Тайбэй, Тайвань
Члены команды: Хун И Лай, Шин Ю Ван, Лай Хун И

Детали инноваций

Усиление дорожного шума и повышение температуры, вызванное изменением климата, негативно влияет на 55% населения мира, проживающего в городских районах. Вдохновленная вогнутоухими лягушками, листьями мимозы и пустынными улитками, эта команда разработала зеленый шумозащитный барьер и систему солнцезащитных очков, которая призвана улучшить условия жизни в городе, обеспечивая динамическую естественную систему звукоизоляции и озеленение городских ландшафтов.

Какую проблему вы пытаетесь решить и как она связана с целями ООН в области устойчивого развития?

Мы хотели бы улучшить условия жизни в городе. Изучив Цели устойчивого развития Организации Объединенных Наций, наша команда проявляет значительный интерес к решению проблем качества жизни в городах. Консультируясь с архитекторами, застройщиками и изучая последние исследования, мы впервые получаем более глубокое понимание проблемы городского шума. Городской шум, вызванный дорожным движением, становится все более и более сильным. После этого мы также обнаруживаем, что в последние годы изменение климата привело к невыносимой высокой температуре в субтропической стране. Как использовать вертикальные или горизонтальные жалюзи или другую дизайнерскую стратегию для уменьшения притока тепла, также становится важным вопросом. Нашей основной целью стало объединение шумоизоляции с системой защиты от солнца в многофункциональном дизайне. Наш дизайн направлен на борьбу с городским транспортным шумом, снижение энергопотребления и улучшение городской экосистемы, что напрямую соответствует цели 11 ГООНВР: сделать города инклюзивными, безопасными, устойчивыми и устойчивыми. Например, цель «11.3 К 2030 году повысить инклюзивную и устойчивую урбанизацию и потенциал для совместного, комплексного и устойчивого планирования и управления населенными пунктами во всех странах». а также «11.7 К 2030 году обеспечить всеобщий доступ к безопасным, инклюзивным и доступным, зеленым и общественным пространствам, в частности, для женщин и детей, пожилых людей и лиц с ограниченными возможностями». тесно связаны с нашим дизайном. С нашим дизайном здания могут улучшить качество жизни внутри, обеспечить лучшую систему звукоизоляции, а также поднять зелень на городской ландшафт. Наряду с инструментами анализа мы обнаружили, что теплоприток фасада здания может снизиться на 57,7% ~ 61,3% и может снизить более чем на 6 дБ (-6 дБ означает приблизительное снижение энергии на 75%) уровня звукового давления на расстоянии 6,5 м от Железная дорога MRT в городе Нью-Тайбэй, Тайвань.

У каких организмов/природных систем вы учились и как эти знания повлияли на ваш дизайн?

Чтобы уменьшить шум окружающей среды, мы исследовали вогнутоухую лягушку. Этот вид лягушек разработал систему защиты слуха, чтобы противостоять громкому течению и собственному кваканью. Они могут модулировать уровень звука, поступающего в их уши, закрывая обычно открытые евстахиевы трубы. Это вдохновило нас на разработку автоматической системы, реагирующей на шум. Мы разработали динамический зеленый шумовой барьер и использовали мимозу в качестве сенсорно-деформационной системы. В исследованиях мимозы мы обнаружили, что две разные сенсорно-деформационные системы работают одновременно, чтобы противостоять разным раздражителям. При тактильной или термической стимуляции давление расширения третичной пульвины (актуатора) позволяет мимозе за короткое время сомкнуть свои листья. Рецепторы также могут стимулироваться светом и работать по дневному циклу, закрывая листья ночью и снова открывая их после восхода солнца. Мы размещаем различные датчики на оболочке здания для сбора различной информации об окружающей среде. Эти данные используются для регулировки угла установки горшков для шума и солнечного света. Форма, материал и цвет горшка были вдохновлены пустынной улиткой, которая приспосабливается к жаркой и сухой среде. Раковина улитки отражает 95% солнечной радиации и уменьшает испарение, позволяя улитке выжить. Форма корпуса также обеспечивает лучшую устойчивость при использовании ограниченных и легких материалов. Горшок в форме яйца был изготовлен из армированного волокном пластика, чтобы сделать его легким и прочным. Изогнутая поверхность помогает отражать излучение и уменьшать испарение. Дно в форме воронки экономит воду для полива, сливая лишнюю воду в нижние горшки.

Что делает ваше дизайнерское решение? Как это решает проблему или возможность, которую вы выбрали?

Чтобы уменьшить приток тепла от зданий, расположенных рядом с надземной станцией метро, ​​а также создать звукоизоляцию, мы используем биомеханизм, который мы узнали у вогнутоухой лягушки, мимозы и пустынной улитки, а затем преобразуем этот механизм в наш динамический зеленый шумозащитный экран. Динамический зеленый шумозащитный барьер имеет два временных цикла: один следует за солнцем, а другой вызывается шумом транспорта. При подключении измерителя децибел и датчика солнечного пути устройство следует за солнечным светом, чтобы создать подходящий солнцезащитный козырек в комнате, а когда уровень шума повышается, измеритель дБ будет использовать локальный Wi-Fi для дистанционного управления устройством обратно в исходную точку, чтобы дать лучший эффект звукоизоляции. При вращении от 0 до 180 градусов наша конструкция может иметь хорошее изменение коэффициента затенения от солнца, подходящее для разных дней в году. С помощью 3D-моделирования мы поместили смоделированное место в программное обеспечение для акустического анализа, чтобы проверить уровень звукового давления до и после установки нашей конструкции. С линейным источником звука, установленным на 80 дБ, и расстоянием от рельса MRT до здания, установленным на 6,5 м, мы можем достичь снижения на 6 дБ (-6 дБ означает снижение энергии примерно на 75%) SPL. В то же время стеновая система звукоизоляции завода также уменьшает площадь попадания прямых солнечных лучей на корпус здания, снижая потребление энергии внутри помещений. При 0 градусах площадь прямых солнечных лучей уменьшается на 61,3% кВт·ч в год (с 10378,29кВтч до 4006,16 кВтч/м2). При 45 градусах уменьшается 59,8% площади солнечного света. При 90 градусах уменьшается 57,7% площади солнечного света. В отличие от других систем звукоизоляции, наша конструкция содержит зеленые растения и несколько механизмов, которые улучшают условия жизни в городских условиях.

См. соответствующую стратегию

Мы не можем найти страницу, которую вы ищете.

Вернитесь и повторите попытку или используйте главное меню выше.

Хотите, чтобы AskNature был в вашем почтовом ящике?

Узнайте, что нового на AskNature, подписавшись на нашу электронную рассылку новостей.
Каждый месяц мы будем приносить вам подборку интересных обновлений этой постоянно растущей библиотеки биологических стратегий и инноваций.

ЗАРЕГИСТРИРОВАТЬСЯ

Электронные книги по архитектуре Мега-коллекция Онлайн-загрузка электронных книг, бесплатные торренты книг, 51466

Мега-коллекция электронных книг по архитектуре

Электронная книга в разделе: Образование Электронные книги
Теги: Архитектура

Разделено:archi

Это моя текущая библиотека литературы по архитектуре. Всего их 90, некоторые, правда, на разных языках. Я бы сказал, что 90% на английском языке. Все они помечены, поэтому вы можете выбирать, какие из них вы хотите загрузить. Также, пожалуйста, семена! И спасибо за интерес к архитектуре!

Чертежи архитекторов. Подборка эскизов всемирно известных архитекторов в истории.pdf 10,89 МБ
Еще 100 лучших домов мира.pdf 101,63 МБ
История архитектурной консервации.pdf 16,14 МБ 908:35 Солнечная система отопления для домов.pdf 28,49 МБ
Типология процедур.pdf 17,54 МБ
Alberto Campo de Baeza — Работы и проекты (англ.).pdf 26.68 MB
Антон Гауди.pdf 256.41 МБ
Руководство архитектора по фэн-шуй.pdf 9,65 МБ
Справочник архитектора.pdf 42,38 МБ
Архитектурное проектирование — ОБРАЗОВАНИЕ И КУЛЬТУРА.pdf 23,23 МБ
Архитектурный дизайн — новые рабочие пространства.pdf 24,89 МБ
Архитектурное проектирование_Дома.pdf 44,74 МБ 908:35 Архитектурная мысль. Процесс проектирования и ожидаемый взгляд.pdf 8,85 МБ
Архитектура и городская среда. Взгляд на новую эпоху.pdf 24,60 МБ
Архитектура в условиях перемен. pdf 6,33 МБ
Архитектура в деталях.pdf 29,87 МБ
Архитектура в Европе.pdf 70,71 МБ
Архитектура Франции (Ташен).pdf 366,92 МБ
Архитектура Японии (Taschen).pdf 96,34 МБ
Архитектура в Швейцарии (Ташен).pdf 176,80 МБ 908:35 Архитектура в Нидерландах (Ташен).pdf 78,62 МБ
Архитектура Соединенного Королевства (Ташен).pdf 245,32 МБ
Архитектура сейчас (Taschen).pdf 79,67 МБ
Архитектура Устойчивое проектирование зданий.pdf 9,88 МБ
Начало.pdf 9,38 МБ
Книга британского жилья с 1900 г. по настоящее время.pdf 65,34 МБ
Строительство дома из соломенных тюков — Руководство по строительству из красного пера.pdf 33,04 МБ
Справочник по проектированию и строительству зданий.pdf 15,64 МБ 908:35 Здание из дерева.pdf 108,09 МБ
Building with Earth.pdf 22,09 МБ
BUWT_final_v004_full.pdf 3,99 МБ
Casa.Malaparte.-.Francesco.Venezia.(исп.-итальянский).[скан.by.Fechin].pdf 10.43 MB
Catalogos de arquitectura contemporanea — Francesco Venezia — Editorial GG. pdf 69.84 MB
Город коллажей — Колин Роу, Кембридж.pdf 179,79 МБ
Проектирование, строительство и эксплуатационные характеристики бетонного покрытия.pdf 3,62 МБ
Дневное освещение — естественный свет в архитектуре.pdf 90,05 МБ
Дефекты и износ зданий.pdf 8,27 МБ
Деталь солнечной архитектуры.pdf 54,56 МБ
Словарь по архитектуре и строительству.pdf 27,09 МБ
Строительство из мешков с землей: инструменты, приемы и приемы.pdf 19,20 МБ
Приложение сейсмостойкости к проектированию.pdf 5,66 МБ
Энциклопедия архитектуры ХХ века.pdf 9,09 МБ
Focal.Press.Realistic.Architectural.Visualization.with.3ds.Max.and.mental.ray.Apr.2007.pdf 98,78 МБ
Фрэнк Ллойд Райт — Живая архитектура.pdf 78,58 МБ
Грунтовые анкеры и анкерные конструкции.pdf 30,85 МБ
Исторический словарь архитектуры.pdf 2,26 МБ
Как работают здания. Естественный порядок архитектуры.pdf 16,54 МБ
Identity by Design.pdf 27,25 МБ
Введение в архитектуру — архитектурный словарь терминов, движений и архитекторов. pdf 1,09 МБ
Архитектура, интерьер и дизайн в японском стиле.pdf 35,87 МБ 908:35 Японские сады — прямой угол и естественная форма (Taschen).pdf 31,84 МБ
Измерения и преобразования — полное руководство от Running Press.pdf 4,22 МБ
Мис ван дер Роэ — Дом Фарнсворта.pdf 35,74 МБ
Данные Neufert Architects, третье издание.pdf 208,72 МБ
Новые классики.pdf 45,63 МБ
Новое поколение в дизайне.pdf 24,40 МБ
New-York-City-Of-Aspiration-Middle-Class-Report.pdf 685,61 КБ
Норман Фостер и Британский музей — Prestel (английский) [Перепакованный PDF].pdf 17,48 МБ 908:35 Карандашный набросок, 2-е издание.pdf 6,37 МБ
Перспектива. Руководство для художников, архитекторов и дизайнеров (Гвен Уайт).pdf 12,94 МБ
Питер Коффман — Newfoundland Gothic.pdf 35,29 МБ
Портативная архитектура.pdf 70,93 МБ
Practical_Design_Ships_Floating_Structures_VOLUME1.pdf 20,06 МБ
PROJECTed Realities — Waro Kishi (японско-английский). pdf 25,76 МБ
Электронная книга Simple Solar Homesteading.pdf 2,24 МБ
Планирование пространства для коммерческих и жилых интерьеров .pdf 13,55 МБ 908:35 Руководство проектировщика несущих конструкций.pdf 10,27 МБ
Расчет деревянных конструкций по Еврокоду 5.pdf 5,99 МБ
Проектирование деревянных конструкций: практический подход с использованием метода ASD.pdf 11,99 МБ
Структура и архитектура.pdf 5,91 МБ
T.J.MacGINLEY — Теория расчета железобетона и примеры.pdf 8,27 МБ
ДЕСЯТЬ ДОМОВ — 01 — Альфредо де Видо.pdf 60.07 MB
ДЕСЯТЬ ДОМОВ — 02 — Эдуардо Соуто Моура.pdf 43.79 MB
ДЕСЯТЬ ДОМОВ — 03 — Питер Л. Глюк.pdf 44.91 МБ
ДЕСЯТЬ ДОМОВ — 04 — Энрике Браун.pdf 39.69 MB
ДЕСЯТЬ ДОМОВ — 06 — Кристиан Де Гроот.pdf 56.48 MB
ДЕСЯТЬ ДОМОВ — 09 — Гватми Сигел.pdf 37,62 МБ
ДЕСЯТЬ ДОМОВ — 10 — Wheeler Kearns.pdf 55.08 MB
Портативный справочник архитектора, 3-е изд._2003.pdf 12,29 МБ
Полная книга подземных домов. pdf 36,49 МБ
Основное руководство по кадрированию.pdf 16,70 МБ
ОТКРЫТАЯ СИСТЕМА ДЕРЕВЯННОГО СТРОИТЕЛЬСТВА Архитектурное проектирование.pdf 3,46 МБ 908:35 Наглядный справочник по строительству и реконструкции.pdf 66,72 МБ
Руководство проектировщика древесины.pdf 3,44 МБ
transmaterial очень крутая книга с новыми материалами.pdf 12.82 МБ
УНИВЕРСАЛЬНЫЙ ДИЗАЙН.pdf 4,70 МБ
Городской дизайн — метод и приемы.pdf 5,41 МБ
визуальный словарь — архитектура.pdf 4,57 МБ
Wrightscapes — Frank Lloyd Wrights LandscapeDesigns.pdf 20,27 МБ
WTC Book.pdf 756,69 КБ

4 PROJECT Realities — Waro Kishi (японско-английский).pdf 25,76 МБ 9094.1094.1094.1094.10944.1094.1094.1094.1094.

Объявить URL:	http://inferno.demonoid.com:3407/announce
Info Hash:	ed6709cb0739242afbea9bde9223d9f39dac8fa4
Creation Date:	Mon, 16 Feb 2009 06:02:56 +0800
This is a Multifile Torrent
Чертежи архитекторов. Подборка эскизов всемирно известных архитекторов в истории.pdf 10,89 МБ
100 Больше лучших домов мира.pdf 101,63 МБ
Архитектурная консервация. PDF 16,14 МБ
Система солнечного нагрева для домов. (english).pdf 26,68 МБ
Антон Гауди.pdf 256,41 МБ
Руководство архитектора по фэн-шуй.pdf 9,65 МБ
pdf2 Architects’ Handbook4.0940
Архитектурный дизайн — образование и культура. PDF 23,23 MBS
Архитектурный дизайн — Новые рабочие места. PDF 24,89 MBS
Architectural Design_houses.pdf 44.740
Architectural Design_houses.pdf 44.740
Architectural Design_houses.pdf 44,740
Architectural Design_houses.pdf 44.7440
Architectural Design_houses. pdf 44.7440
. Eye.pdf 8,85 МБ
Архитектура в деталях.pdf 29,87 МБ
Архитектура сейчас (Taschen).pdf 79,67 МБ
Архитектура Устойчивое строительство.pdf 9.88 MBS
Архитектура и городская среда. Видение Новой Эйдж. PDF 24,6 МБ
Архитектура в Европе. PDF 70,71 MBS
Architecture в FRAS
4.71 MBS
.		Архитектура в Японии (Taschen).pdf 96,34 МБ
Архитектура в Швейцарии (Taschen).pdf 176,8 МБ
Архитектура в условиях перемен.pdf 6,33 МБ
Architecture in the Netherlands (Taschen).pdf 78.62 MBs
Architecture in the United Kingdom (Taschen).pdf 245.32 MBs
BUWT_final_v004_full. pdf 3.99 MBs
Beginnings.pdf 9.38 MBs
Книга британского жилищного строительства с 1900 г. по настоящее время.pdf 65,34 МБ
Строительство дома из соломенных тюков — Справочник по строительству из красного пера.pdf 33,04 МБ
Справочник по проектированию и строительству зданий.pdf 15,64 МБ
Building In Wood.pdf 108,09 МБ
Building with Earth.pdf 22,09 МБ
Casa.Malaparte.-.Francesco.Venezia.[испанский-итальянский]. PDF 10,43 MBS
Catalogos de Arquitectura Contemporanea — Francesco Venezia — Редакция GG.PDF 69,84 MBS
Collage City — Colin Rowe, Cambridge.pdf 179.79935		Collage City — Colin Rowe, Cambridge.pdf 179.79935		— Colin Rowe, Cambridge.pdf 179.7979		. 3,62 МБ
Продолжитие света — естественный свет в архитектуре. PDF 9,05 MBS
Дефекты и ухудшение в зданиях. СОЗДАТЕЛЬНАЯ АРИТИРА. MBs
Earthbag Building – The Tools, Tricks and Techniques.pdf 19,2 MBs
Инженерное обеспечение землетрясений для проектирования.pdf 5,66 MBs
Энциклопедия архитектуры 20-го века.pdf 9,09 МБ
Фрэнк Ллойд Райт — Живая архитектура.pdf 78,58 МБ
Грунтовые анкеры и закрепленные конструкции.pdf 30,85 МБ
Исторический словарь архитектуры.pdf 2,26 МБ
5 90 Buildings
5 90 16,54 МБ
Identity By Design.pdf 27,25 MBS
Введение в архитектуру — архитектурный словарь терминов, Движения и архитектора. Японские сады — прямой угол и естественная форма (Taschen).pdf 31,84 МБ
Измерения и преобразования — полное руководство от Running Press.pdf 4,22 МБ
Mies van der Rohe — Farnsworth House.pdf 35,74 MBS
Данные Neufert Architects.
New-York-City-Of-Aspiration-Middle-Class-Report.pdf 685,61 КБ
Norman Foster and the British Museum — Prestel (english) [Repacked PDF].pdf 17,48 MBs
Pencil Sketching, 2nd Edition.pdf 6.37 MBs
Perspective — A Guide for Artists, Architects and Designers (Gwen White).pdf 12.94 MBs
Peter Coffman — Newfoundland Gothic.pdf 35.29 MBs
Portable Architecture.pdf 70,93 МБ
Практическая конструкция_судов_Плавающие_конструкции_VOLUME1. pdf 20,06 МБ
Электронная книга Simple Solar Homesteading.pdf 2,24 7 МБ 9099
Планирование космического пространства для коммерческих и жилых интерьеров .pdf 13,55 МБ
Руководство дизайнеров структурного фундамента. ПДФ 10,27 МБ
Структурный проектирование ворота. Ориентированный подход с использованием метода ASD.pdf 11,99 МБ
Структура и архитектура.pdf 5,91 МБ
T.J.MacGINLEY — Теория и примеры проектирования железобетона.pdf 8,27 МБ
Десять домов — 01 — Alfredo de Vido.pdf 60,07 MBS
Десять домов — 02 — Eduardo Souto Moura.pdf 43,79 MBS
TEN HOUSES — 04 — Enrique Browne.pdf 39.69 MBs
TEN HOUSES — 06 — Christian De Groote. pdf 56.48 MBs
TEN HOUSES — 09 — Gwathmey Siegel.pdf 37.62 MBs
TEN ДОМА — 10 — Wheeler Kearns.pdf 55,08 МБ
Архитектурная система открытой древесины. to Framing.pdf 16,7 МБ
Наглядный справочник по строительству и реконструкции.pdf 66,72 МБ
Руководство проектировщика деревянных конструкций.pdf 3,44 МБ
Torrent downloaded from Demonoid.com.txt 47 Bytes
UNIVERSAL DESIGN.pdf 4.7 MBs
Urban Design — Method and Techniques.pdf 5.41 MBs
WTC Book.pdf 756.69 KBs
Wrightscapes — Frank Lloyd Wrights LandscapeDesigns.pdf 20,27 МБ
transmaterial очень крутая книга с новыми материалами.pdf 12,82 МБ
визуальный словарь — архитектура. Добавить комментарий Отменить ответ Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены * Комментарий * Имя * Email * Сайт Рубрики